Зона особого влияния - [39]
Я оторвала оборку от подола сарафана и намочив ее в воде, плотно перебинтовала кисть.
Еще один, безжалостно оторванный кусок сарафана, я сложила в несколько раз и подложила Игорю под голову, в надежде, что ледяная вода уменьшит кровоподтек. Я боялась, что он мог получить сотрясение мозга, все-таки падал не на мягкую кочку.
Оглядев себя, я решила, что сарафан уже достаточно укоротился — торчали голые коленки, поэтому, не мудрствуя лукаво, шлепнула ему на лоб кусок болотной тины, кстати очень холодной.
Закончив "лечение", я кое-как привела себя в порядок и занялась рюкзаками. В мокром сарафане было совсем неуютно и холодно.
Оба прихваченных в спешке рюкзака оказались не моими. Один был Ларискин, что меня очень обрадовало, поскольку в нем нашелся пакетик с лечебными травами, небольшое зеркальце и сухая одежда.
Одежда была мне длинновата — подруга выше меня, но размер у нас почти одинаковый.
Я натянула модные джинсы, подкатав их снизу, и голубую эластичную водолазку. Сразу стало теплее.
Вязаный свитер я оставила на тот случай, если ночью вдруг похолодает. В боковом кармане рюкзака я обнаружила пачку с двенадцатью парами новых носочков. Кроссовки тоже вполне подошли. Лариска, как и я, носила тридцать шестой размер.
Второй рюкзак принадлежал профессору Колобкову. Там нашлась пара спортивных маек, пара свитеров и штанов, носки, кроссовки сорок пятого размера, тонкий полиэтиленовый плащ, нож, банка говядины, металлическая, плотно закрытая коробка и кое-какие мелочи. К лямке рюкзака, с помощью карабина, был пристегнут обычный походный котелок, что обрадовало меня больше всего.
Я с трудом открыла коробку, подцепив примятую моим лбом крышку кончиком ножа, и обнаружила в ней: два коробка спичек, плотно закрытый пузырек со спиртом, зеленку, йод, бинт и вату. Ну и зачем я изуродовала сарафан Василисы?
Повернув Игоря на бок, я приподняла слипшиеся от крови волосы и залила небольшую ранку йодом. Он вздрогнул и открыл глаза.
— Что ты делаешь? Больно же! — он сел, случайно опершись на больную руку и вскрикнул от неожиданной боли. — Что с моей рукой?
— Ничего особенного, — любезно ответила я. — Небольшой вывих, уже вправленный.
— Голова болит, — он поморщился и потрогал распухший затылок.
— Тебя не тошнит? Голова не кружится? — заботливо поинтересовалась я. — Все-таки башкой треснулся, а не мягким местом!
— А где это мы? — Игорь огляделся, игнорируя мой вопрос.
— Злотников, я с таким же успехом могу спросить у тебя — а где это мы? — Я сделала широкий жест рукой, — мы на болоте!
— Я вижу, — он снял сползший на глаза кусок тины и отбросил в сторону. — Блин! Это Зона!
— Да ты что?! — восхитилась я, — ни за что бы не догадалась!
— А где остальные? — спросил он.
— Я не знаю. Портал во время переброски опять переклинило. Может остальные домой попали? — предположила я. — Мы с тобой последними шли. Ты лучше скажи, что делать будем?
— Солнце село. В темноте из болота не выбраться. Придется здесь ночевать.
— Хорошее предложение, — я пришлепнула очередного комара, впившегося в мою руку, — только бы болотник тебя не услышал, а то вдруг заглянет на чашку кофею?
— А что ты предлагаешь? — разозлился он.
— Ничего лучшего, — призналась я. — Только давай костер побольше разведем, болотная нечисть огня боится.
— А болотные газы?
— Не волнуйся, — успокоила его я, — болото недавно образовалось. Здесь раньше речушка протекала, хозяйка-водяница злыдней не успела до конца стать, так, серединка на половинку. Она мне тебя отыскать помогла и о болотнике предупредила. За этой полосой суши — настоящее болото, а нам надо на ту сторону.
— У тебя соль есть? — спросил Игорь.
— Полно! — отрапортовала я. — А толку?
— Черт, совсем забыл, что магия не работает! — он поднялся на ноги и потряс головой. — Вроде все нормально! Не очень болит.
— Ты бы свитер надел, — посоветовала я, — в Зоне времена года образовались, а сейчас осень. Хорошо, что ты джинсы надел, они теплые, а вот в своей безрукавочке, пожалуй, замерзнешь. Хорошо хоть не промок. А какой у тебя размер обуви? — я взглянула на его ноги, обутые в легкие тапочки.
— Сорок третий.
— Пойдет! Натянешь пару теплых носков. — Я достала кроссовки Колобка. — Нам бы до зимы отсюда выбраться, а то замерзнем, к чертовой матери!
Игорь покорно уселся на траву и переобулся. Свитер тоже вполне подошел, если не брать во внимание коротковатые рукава. Пришлось их закатать. Злотников сразу приобрел вполне приличный вид спортивного парня!
Мы насобирали сухого валежника и разожгли костер. Огонь вспыхнул сразу, разогнав назойливых комаров.
Игорь обнаружил недалеко бочагу с чистейшей водой и набрал полный котелок. Пока вода закипала, я порылась в Ларискиных травках и нашла веточки шиповника. Чай получился розовым и очень ароматным.
Тушенку мы решили не трогать. Чувство голода было вполне терпимым, а впереди нас ждал долгий путь и неизвестность.
Всю ночь болото ухало и стонало, пугая нас жуткими звуками и мешая спать.
Утром опустился густой туман, из-за которого мы не видели собственных ног.
Мы сильно замерзли, поэтому, первым делом разожгли костер и согрели остатки чая.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.