Зона любви - [28]
— Ты хоть слышал, несчастный! что Вселенная расширяется, — проговорила вторая Грация, словно она царь Соломон, а я инфузория в первозданном бульоне доисторических времен, — а ты, соответственно, разряжаешься, как индивидуум. Как разрядишься окончательно — сольешься в астральном блаженстве. Логос же неизменных цифр даст тебе смысл всего сущего.
— Не понял…
Мне ничего уже не ответили. Однако в глубинах Вселенной произошли подвижки, плавно переросшие в борьбу за власть. Грации заклубились, фонтанируя излишками биополя, Логос обдал пространство леденящим жаром, а неизменные цифры пригвоздили меня, словно святого Себастьяна, стрелы. В воздухе запахло серой…
— Так он, новенький! — вздыбились тетки и заструились все разом ко мне. — От него землей еще пахнет! Давайте его защекочем, девочки! до полной метаморфозы…
Но тут вмешался Ягодка. Он применил новейшие разработки в области лазерного мега-луча. Грации засквозили, безобразно вибрируя — и аннигилировали в глубинах мирозданья.
— И куда ты их?
— В небытие.
— Круто.
— А ты что хотел? — возмутился Ягодка. — Если бы эти твари принялись тебя щекотать, то ты трансформировался бы в одну из них. Не исключена возможность, что тогда, обретя их вероломные наклонности, вновь зародился бы на земле…
— Я бы не отказался.
— Ты зародился бы на земле мелкой вздорной бабенкой, начисто лишенной моральных устоев, — пояснил Ягодка.
— Ничего себе — Высшая Полифония…
— Это у них сленг такой, — объяснил Ягодка, — типа фени… Тут много таких, так что будь осторожен. Эти тетки, все как одна, на земле были старыми девами. Вот теперь и расплачиваются за стервозность характера и презрение к вашему брату.
— Справедливо.
Вообще-то, прозвище Ягодка дал ему я. Полностью оно звучит так: Не Их Поля Ягодка. Оказывается, этот сорванец, решивший поиграть со мной в прятки во время пресс-конференции и постоянно смущающий меня своими ироническими комментариями, оказался никто иной, как мой персональный Ангел-хранитель. Большой мой приятель еще по земным делам. Я уже докладывал вам его характеристики. Это не ангел — чума! — самолет истребитель, типа «МИГ», с вертикальным взлетом, две скорости звука; на вооружении ракеты: «Воздух — земля» и «Воздух — воздух», а также применяются новые разработки в области лазерных мега-лучей. Имеются так же наработки в — святая святых! — полярных Альфа излучений. Шустрый, короче, не углядишь… Он и устроил мне досрочное освобождение и столь высокую трибуну выхлопотал.
Вот и теперь меня спас от столь позорного перерождения!
Так вот, он мне сообщил недавно, что тут много разных заповедных местечек имеется. На любой вкус. В любой плоскости и любом измерении. Разнообразие, короче, непостижимое! Полетаешь, мол, сам всё увидишь. А облака это так… на первое время. «Не могу же я тебя, — говорит, — в натуре, такого еще „земного“ и „неостывшего“ в Высшие Сферы ввести… У нас тут строго».
— Карантин, что ль?
— А ты как хотел!
— Да нет… я что… как скажешь, приятель…
— Вот и сиди тут, пока не остыл, и вещай… с самой высокой трибуны! Ты же всю жизнь ею бредил… — сказал Ягодка и пробурчал под нос, — благо слушателей не будет…
Не, ну, вы слышали, а?
— Эй! любезнейший… О какой такой трибуне я бредил? повтори! — но его уж и след простыл… (две скорости звука — это вам не шуточки!) Был — и нету!
А я остался в совершенном одиночестве, на каком-то дурацком облачке.
«Это что ли, твоя трибуна? — продолжал возмущаться я. — Нахал! И почему это слушателей не будет?»
Лично мне всегда казалось, что СЛОВО, если оно правдиво и исходит из самого сердца, никогда не канет в небытие и где-нибудь отзовется… в какой-нибудь одинокой душе…
Хотя, если он имел в виду тех малолеток с крылышками, тогда ладно… Этим божьим тварям ни к чему такие рассказы.
Но где, спрашивается, народ?
Где, собственно, человечество?
Где братья по разуму, где легионы душ? Их тут, по самым скромным подсчетам, должны быть — тьмы и тьмы… Куда они-то девались?
Вопросы, вопросы…
Впрочем, не мое дело знать!
А мое дело простое — отдаться всецело своему ремеслу. Построить Храм и вымостить дорогу к нему. Пусть не Храм пока — сараюшка… пусть не дорога — тропинка узкая. Но имя ему будет во все времена — Как-Было-На-Самом-Деле.
И на этом поставить точку.
Или раствориться многоточием…
И если мне отказано в слушателях сейчас, не беда — рано ли, поздно, к этому Храму потянутся паломники. Но эти паломники не потащатся через страны и пустыни безумной крикливой толпой и не бухнутся на колени перед алтарем, отбивая земные поклоны и, умоляя своего Бога спасти их заблудшие души. Нет…
Они войдут в свой Храм — спокойные и свободные — и, я надеюсь, вспомнят обо мне, но никто не произнесет ЧЬЕ-ТО имя всуе, и каждый паломник, расскажет свою историю. То, как было на самом деле.
Но пока — мой рассказ…
… в одиночестве, которого нет! Которого в принципе здесь быть не может, когда душа раскрылась к восприятию музыки…
А народ? Он всегда незримо присутствует. Пусть не явно — пусть своей энергетикой, своим душевным теплом. Мы давно слились в единое целое. Так что любое слово и мысль будут услышаны. Они живут внутри этого целого. Хотим мы этого или нет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Гай Гранд был мультимиллионером с весьма специфическим предназначением. Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы убедить окружающих: все мужчины и женщины одинаковы в своей развращенности и пороках. Ему повезло — он смог доказать, что нет ничего более шокирующего и унизительного, чем то, что человек может сделать за деньги.
Гедонистические семидесятые - в полной удушливой красе...Время, пустившееся в исступленную, оргиастическую погоню за удовольствиями...Юный гений, которого мать - полубезумная поэтесса-битница - отдала на воспитание в безумный дом психиатра-экстремала...Там правил не существует.Там желания исполняются.Там Фрейда и Юнга читают как сказку на ночь, транквилизаторы глотают горстями, а сексуальные скандалы оказываются нормой поведения. Там можно жить - но невозможно не свихнуться!
Согласитесь, до чего же интересно проснуться днем и вспомнить все творившееся ночью... Что чувствует женатый человек, обнаружив в кармане брюк женские трусики? Почему утром ты навсегда отказываешься от того, кто еще ночью казался тебе ангелом? И что же нужно сделать, чтобы дверь клубного туалета в Петербурге привела прямиком в Сан-Франциско?..Клубы: пафосные столичные, тихие провинциальные, полулегальные подвальные, закрытые для посторонних, открытые для всех, хаус– и рок-... Все их объединяет особая атмосфера – ночной тусовочной жизни.
Согласитесь, до чего же интересно проснуться днем и вспомнить все творившееся ночью... Что чувствует женатый человек, обнаружив в кармане брюк женские трусики? Почему утром ты навсегда отказываешься от того, кто еще ночью казался тебе ангелом? И что же нужно сделать, чтобы дверь клубного туалета в Петербурге привела прямиком в Сан-Франциско?..Клубы: пафосные столичные, тихие провинциальные, полулегальные подвальные, закрытые для посторонних, открытые для всех, хаус– и рок-... Все их объединяет особая атмосфера – ночной тусовочной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерия Хайрюзова критики окрестили сибирским Сент-Экзюпери. Как гражданский летчик он летал над просторами Сибири, над Европой и Азией, как депутат «расстрелянного» Верховного Совета России 1990–1993 годов побывал в «коридорах власти», чудом оставшись в живых. Помимо произведений о любви, летном братстве, о простых и непростых людях, в книгу вошли повести и о тех трагических днях. Присущее летчикам «чувство экипажа», когда самолет — маленькая планета, а экипаж — ее правительство, отвечающее за жизнь своих пассажиров в прямом смысле головой, позволяет В. Н. Хайрюзову видеть и описывать людей, события и явления с особой, сущностной, стороны.
Роман Александра Сегеня «Русский ураган» — одно из лучших сатирических произведений в современной постперестроечной России. События начинаются в ту самую ночь с 20 на 21 июня 1998 года, когда над Москвой пронесся ураган. Герой повествования, изгнанный из дома женой, несется в этом урагане по всей стране. Бывший политинформатор знаменитого футбольного клуба, он озарен идеей возрождения России через спасение ее футбола и едет по адресам разных женщин, которые есть в его записной книжке. Это дает автору возможность показать сегодняшнюю нашу жизнь, так же как в «Мертвых душах» Гоголь показывал Россию XIX века через путешествия Чичикова. В книгу также вошла повесть «Гибель маркёра Кутузова».
Ольга Новикова пишет настоящие классические романы с увлекательными, стройными сюжетами и живыми, узнаваемыми характерами. Буквально каждый читатель узнает на страницах этой трилогии себя, своих знакомых, свои мысли и переживания. «Женский роман» — это трогательная любовная история и в то же время правдивая картина литературной жизни 70–80-х годов XX века. «Мужской роман» погружает нас в мир современного театра, причем самая колоритная фигура здесь — режиссер, скандально известный своими нетрадиционными творческими идеями и личными связями.
Казалось бы, заурядное преступление – убийство карточной гадалки на Арбате – влечет за собой цепь событий, претендующих на то, чтобы коренным образом переиначить судьбы мира. Традиционная схема извечного противостояния добра и зла на нынешнем этапе человеческой цивилизации устарела. Что же идет ей на смену?