Зона любви - [27]

И еще я злился, глубоко в душе, не знаю, правда, на кого… На Создателя, что ли? Ну, чего ты там напортачил, — бездарность!

Впрочем, себе доставалось больше всего. Хотя самокопание и самоистязание, (любимые занятия загадочной русской души) — дело гиблое, как и обвинение кого-то в грехах…

Круг замкнулся. Я попал в резонанс собственного звучания. Змея укусила свой хвост.

Думать вообще ни о чем не хотелось…

В интервью, в одной из центральных газет… она тогда их давала во множестве: «Русская француженка…» ах — ох! «Впервые на русской сцене…» трали-вали! В общем, обычная журналистская пена… Так вот, в том интервью я прочитал следующее:

— Чем, на ваш взгляд, русские мужчины отличаются от французских?

— Русские более инфантильны, избалованы своими мамами и дома часто напоминают инвалидов, которые ничего не могут. Пусть они на меня не обижаются, но мне кажется, русские женщины имеют больше оснований обижаться на мужчин.

Кого она конкретно имела в виду — не важно. Если выбирать из нас двоих — русских инфантильных инвалидов — очевидно, все-таки меня.

Поводов злиться было больше…

Осенью, совершенно случайно, (или не случайно) увидев афишу их театра, я прочитал репертуар. Была в нем и премьера. Он — поставил спектакль; она — играла одну из главных ролей.

Мне же уготована была роль зрителя.

19

Мысль моя,

пока еще жаркая, жидкая лава:

но всякая лава

вкруг себя образует крепость…

Нет, все-таки хорошо, что меня сюда занесло! Вам, жителям планеты Земля, трудно даже представить, какой бесконечный восторг обуял тут меня! Первое время я хохотал, как помешанный, сотрясая ауру вокруг в радиусе нескольких сот километров. И сотрясание то, обернулось для вас потрясением немалым.

Помните, смерч «Святая Клеопатра» (по местному — «Санта Клео») по побережью пронесся, разметав все вокруг, ломая деревья, как спички, перевертывая машины и срывая крыши с домов? Так вот, — это моя работа!

Странное местечко, конечно, не привычное… Но, скажите, у кого из вас, снующих туда-сюда в поисках утех, по твердому грунту, есть такая возможность, — предаваться своему любимому ремеслу, ни о чем при этом не беспокоясь. Да еще — в абсолютном покое.

А? То-то…

А ремесло мое простое: услышать потаенный смысл звуков, сложить из звуков слово, из слов — фразу… А потом уже, напитавшись этим богатством, озвучить то, что роится в душе…

А в душе у меня смерчи роятся, ураганы беснуются и легкие ветерки шевелят чьи-то кудри и лобзают плоть. Так что ждите новых потрясений… Не исключено — с летальным исходом.

Есть, правда, и здесь свои издержки… Я говорю про то странное местечко, куда меня занесло. Но, согласитесь, не бывает так, что бы все идеально. Конечно, я всего еще не знаю. Ходят слухи, например, что где-то, в иных ипостасях (там, где разум земной не способен внедриться и охватить) находится абсолютно уже идеальное место, типа — Рай. И там, типа, блаженство беспрецедентное!

Один залетный гастролер, по виду бомж натуральный, мне тут расписывал:

— Прикинь, павлины в саду гуляют чинно, ну! Журчанье ручья слух услаждает. Осетрина в пруду икру черную мечет — хоть ложкой ешь… Жрачки разной по деревьям развешено — ни в жисть не сожрать! Девы нагие перед носом попами крутят, но тебя это ни к чему не обязывает. Так, «подай-принеси», краля заморская… Пиво безалкогольное — хоть залейся… И никто в том саду не прячется. Ни один Змей-проныра, ни мент искуситель — спокуха, короче, как под землей у теплотрассы!

— Ну, и где тут кайф… где, собственно, идея? — спрашиваю.

А он посмотрел на меня с сожалением, как на тронутого…

— Ну ты забурел… — выдохнул, с каким-то даже испугом, сигарету стрельнул и растворился.

Такие дела.

Но, во-первых — подобным сомнительным личностям я бы не стал доверять; во-вторых — кто ж меня в этот самый Рай запустит, с таким-то позорным мировоззрением? И, наконец, главное — а оно мне надо?

Мне и так хорошо. Даже слишком! Состояние такое, будто у тебя постоянная эрекция — только в духовном аспекте. Причинного места, как и никакой другой плоти, тут быть не может, а ощущения все остались, да еще на планетарном уровне, то есть, на несколько порядков выше, чем там, у вас, в пустыне мрачной… на твердом грунте. Представляете, какой творческий подъем, переходящий в экстаз, я здесь испытываю!

Одно только меня здесь раздражает — облака. Вот уж изобретение, будь оно неладно! Прямо скажем, — не божье. Понимаете, укачивает меня… некая зыбкость ощущается… ненадежность, аморфность даже — тошнота подступает, словно в качку от «морской болезни»… Может с непривычки?

Однако и здесь не обошлось без советчиков.

— Ты, — говорят, — только не задумывайся не о чем… кайфуй и покачивайся, покачивайся и кайфуй… Тогда обретешь Высшую Полифонию.

— Чего?

Я вгляделся в глубины, вижу — кто-то мерцает. Три грации, лет, эдак, за сорок… Мать моя, прости господи, мне только таких экстравагантных советчиц здесь не хватало!

— Высшая Полифония, — проговорила одна Грация назидательно, словно она Лобачевский, а я двоечник в школе для умственно отсталых детей — это Астральный Логос, разложенный на субстанцию неизменных цифр.

— Чего-чего?