Зона - [3]

— Как истолковал? Какое нахальство! — задыхалась от возмущения Варвара. — Какая уверенность! «Шестерку» надумали из меня сотворить? — Варвара негодовала. — Вот что значит не взвешивать каждое слово, не анализировать каждый свой поступок! Тогда, восемь лет назад, Варвара впервые оценила рекомендации замполита Вахина.

— В глупое положение Сумочкина, конечно, не поставила, — думала Варвара, подходя к зоне. — Этим мало бы что изменила тогда. Но случившееся обострило чувства, заставило более тщательно продумывать каждый свой жест, каждое слово, каждый свой новый начинающийся рабочий день.

За поворотом дороги перед Варварой Александровной возникла знакомая картина: вышки, забор, на котором в несколько рядов тянулась колючая проволока. Запретная полоса — запретка, снова забор. Широкие железные ворота и крошечный домик — главная вахта. Рядом с вахтой — штаб со всем управленческим аппаратом.

У ворот стоял автобус «Служебный УВД». Из него выходили служащие, офицеры, мастера промзоны, учителя.

— Доброе утро, Варвара Александровна! — приветствовали Варвару приехавшие.

— Доброе! Очень даже доброе, ясное! — улыбнулась в ответ Варвара.

— А вы все шагаете? — то ли спрашивая, то ли удивляясь, воскликнул начальник отряда майор Петров.

— Шагаю, Александр Иванович, говорят полезно. Вот и стараюсь. Подошли к проходной, Железные двойные двери раздвинулись, пропустили приехавших и замкнулись, отделив, как говорят осужденные, от «вольного мира». Отдав в окошечко чернявому солдатику пропуска, учителя зашагали по территории мимо жилых секций к одноэтажному деревянному, находящемуся в конце зоны зданию, похожему на длинный барак, как и везде, с железными решетками на крошечных окнах.

После зеленого луга, широкого раздолья вспаханного трактором поля мир за высоким забором показался Варваре особенно неуютным.

— А ведь раньше, — подумала Варвара, — когда только пришла работать в зону, вот тут был сквер, а там — большая клумба. И скамеечки кругом, как в доме отдыха. Даже садовника со спецобразованием содержали. Валерий Иванович, помните, какие здесь цветы росли?

— Было время, — не задумываясь, как будто того и ждал, поддакнул физик. — Красивые цветы росли и «крысятничек» погуливал. Елена Егоровна, где вы? «Крысятничка-то» помните? Вас ведь провожал! — забалагурил физик.

— Кончайте! — вспыхнула Елена, — столетняя история, а до сих пор снится.

— Что за «крысятничек»? Что было? Расскажите! — подхватила разговор любопытная и словоохотливая «второкурсница» Алла Алексеевна. Муж у Аллы учился на втором курсе военного учреждения.

— Да чего там рассказывать. Струсила я. Очень даже струсила, — вздохнула Елена Егоровна. — Секторов тогда не было. Локальных зон тоже. Один общий забор вокруг колонии. Мы с Марией Ивановной шли, как сейчас, по территории. И вдруг нас догоняет голый парень, изо рта пена бьет. Из пузырей бородища чуть ли не до пупка свисает. А сзади толпа из жителей колонии на расстоянии десяти-пятнадцати метров. Мы идем, и «крысятник» идет. Я покосилась на него да как, кинусь бежать к вахте. Вдогонку гогот, свист, улюлюканье. Позорище. Все это вспоминать страшно.

— А почему он голый и пена? — удивилась Алла Алексеевна.

— «Крысятник» он. Тот, кто у своих украл. За это его накормили хозяйственным мылом, да еще заставили вот так погулять.

— А он бы не ел?!

— Попробуй не съешь! Отобьют все внутри и следочка не оставят. Сейчас другие времена, не стало такого откровенного безобразия. От воспоминаний Елена Егоровна даже побелела.

— Вот людоеды! Самим можно человека ограбить, изнасиловать, убить. А как же поговорка: «Вор у вора дубинку украл»!

— То поговорка, а здесь воровской закон не позволяет. Зона, — добавил Валерий Иванович. — Кончаем разговоры, Везувия догоняет! Она сегодня не в духах. Как мегера в автобус влетела.

— Не в духах, а в одеколоне! — пошутила Мария Ивановна, — Небось дома что-то не так, вот и гневается. Значит, будет разгон.

Полная неторопливая Мария Ивановна работала в младших классах, старательно выписывала иксы и игреки, решала пропорции. Бойкие учащиеся иногда спрашивали: «Гражданка учительница, сколько вам до ста лет не хватает?» На что Мария Ивановна спокойно улыбалась и предлагала новый алгебраический пример. Администрация школы изредка ее поругивала. Мария Ивановна была невозмутима. и стойко держала курс на пенсию.

ВАСИН

Узкое школьное окно с рейками, похожими на решетку, смотрело в сторону запретной полосы. Около высокого деревянного забора на веточке тополя весело чирикал серый с черной манишкой воробей.

— Ишь расчирикался! — зло подумал Васин и повернулся к доске. У доски хрупкая на вид учительница бойко объясняла глаголы.

— И эта глаголит, — опять обозлился Васин, вздохнул, стал списывать с доски предложение, не дописав до половины, оросил, отвернулся к окну. — Кому нужны эти глаголы? Что в них толку? Кончится срок, будет мне тридцать пять. «Вся жизнь впереди, надейся и жди».

Воробья на ветке не было, лишь покачивалась тополиная веточка.

— Мне бы сейчас так, — подумал Васин, — вспорхнуть и полететь куда глаза глядят. А куда они глядят? Домой? А где отчий дом?