Зона бабочки - [69]

Скорпион говорил, а шаман сидел в уголочке, поблескивал глазами. Или не было тогда шамана, а появился он уже потом?

Понаделал шаман с его, Гридина, памятью черт-те что, обкормил своими мухоморами…

«Только найди, Гера…»

Гридина не покидали сомнения.

Провалить задание?

И составить компанию Валере Егорову. Пить и пускать скупую мужскую слезу. И работать охранником в супермаркете.

Быть похороненным с воинскими почестями, с прощальным салютом?

Так ведь не похоронят с почестями. У них такое не принято, не тот профиль.

«А зачем мы вообще умираем? — спросил он себя, чтобы еще потянуть время. — В чем тут замысел Божий? Наверное, правильно, что нам не дано это узнать. Если бы знали, что будет еще и вторая жизнь, а там, глядишь, и третья, — ох, сколько всего натворили бы в этой… Не разгрести было бы…»

Гридин поймал себя на том, что вновь почему-то думает не о политике, скажем, не о боксе и не о песенном конкурсе «Евровидение», а о Загробье… опять о Загробье, если пользоваться термином того глиняного, голема.

Оказывается, кое-какое объяснение всем этим странным видениям у него уже было. Он мог ответить, почему его галлюцинации принимают именно такую форму. Не бокс ему видится, не голые красотки, а Смерть… египетские боги… женщина в черном…

Это давала о себе знать его собственная начитанность. Он был в пути, в поисках, он шел по дорогам… А что такое дорога, если вспомнить воззрения пращуров-славян? Это символ жизненного пути, а также символ пути души в загробный мир — вот! И встречаются там разные люди, животные и демоны, сбивающие с пути. Там обитает нечистая сила, там пребывают грешные души. На дороге подстерегает страх — черти, вампиры, ведьмы, ходячие покойники, колдуны, духи болезней и смерти…

Вот оно, вот…

«Поменьше читать надо было, Гера, — сказал он себе. — Лучше бы пивко попивал да телевизор смотрел».

И вовсе не девчонка сидела вон там, в пяти метрах от него, а ведьма. Иллюзорная ведьма…

«Бред все это, — подумал он. — Размазывание соплей».

Девушка обернулась, словно почувствовала его взгляд.

— Ну, что, Чапай кончил думать? — спросила она недовольно, и опять что-то очень и очень несоответствующее юному ее возрасту мелькнуло в карих глазах.

— Да вот никак не могу определиться, — пробормотал Герман, продолжая пристально смотреть на нее. — Витязь на распутье…

— Пока витязь на распутье мозгами ворочает, у него коня умыкнут. Или дадут по голове.

Гридин подался к ней, чуть не соскользнув с ограды:

— Послушай, Ира. Только честно. Ты галлюцинация, да? Только намекни, мне легче будет.

Она вздохнула и встала. Поглубже заправила в джинсы футболку и серьезно ответила:

— Как и вы, Герман. В некотором роде.

Гридин не успел переварить это сообщение, потому что сбоку, со стороны блок-поста, раздались вдруг знакомые громкие звуки, бьющие по ушам, — словно кто-то часто-часто изо всех сил лупил палкой по забору. А потом к гавканью прочищающих железное горло «калашей» добавился звон разбитых пулями стекол в ближайшей пятиэтажке и шорох посыпавшейся в кусты кирпичной крошки. Пули свистели над головой Гридина, сбивая листву. Это были, судя по всему, вполне реальные пули, и траектория коротких очередей явно снижалась. Встрепенувшиеся ни с того ни с сего стрелки в любое мгновение могли сбить Гридина с ограды… только его уже там не было.

А был он рядом с девчонкой, успев повалить ее и прикрыть своим телом. Тут, на просевшем от дождей газоне, зацепить их никак не могли. Но теперь к выстрелам добавился и приближающийся топот. Их, кажется, намеревались ликвидировать — чтобы не рассиживались здесь. Ведь давали же добрый совет: идите, мол, отсюда.

Если девушка и была иллюзией, то иллюзией весьма материальной. Она ухитрилась ударить Гридина локтем в живот, а потом затылком прямо в лицо, и когда Герман невольно дернулся, выскользнула из-под него. Он даже не понял, больно ему или нет — не до того было.

— Уходим отсюда! — даже не сказала, а прошептала девушка. — Иначе все насмарку. Вон туда, за угол!

Лежать под пулями было неуютно, и Герман не стал возражать. Пригнувшись, он вслед за Ирой бросился через тротуар, мимо кустов, к кирпичной «хрущевке», норовя поскорее обогнуть ее и скрыться во дворе.

Они влетели во двор под аккомпанемент автоматных очередей, продолжающих рвать воздух, бить стекла и крошить кирпичи позади.

— Туда! — на бегу махнула рукой Ира, и Гридин вновь не стал возражать.

Теперь они бежали рядом, в полный рост, мимо деревьев, погребов, скамеек и подъездов, и девушка уверенно забирала вправо, чувствуя себя совершенно свободно среди этих домов и дворов. Будто бывала здесь не раз. «Калаши» наконец умолкли, но вдали слышались крики, и было ясно, что погоня продолжается.

Что за муха укусила этих служивых?

Можно было, конечно, остановиться и попытаться разобраться, но останавливаться Гридин не собирался. Когда стреляют без предупреждения, нужно уносить ноги, а не вступать в переговоры.

«Но сирена-то помалкивает», — сообразил он на бегу.

Однако ход не сбавил.

Может, стреляли и не на поражение, но кто знает, что будет дальше? Если схватят и вознамерятся спустить в канализацию — никакая сирена не поможет…