Zombie Fallout. Апокалипсис - [107]

– Что… что это было? – дрожащим голосом спросил Брендон.

Парень ощупывал лоб, очевидно, разыскивая входное отверстие ледоруба.

Когда последние отсветы электрической бури в моем мозгу поблекли, я перевел взгляд на Томми. Лицо его было мрачно, но не от боли, по крайней мере, не той боли, что поразила всех нас. Остальные обменивались идеями о том, что могло вызвать такой эффект – включая резкое изменение температуры – но я знал ответ. Точнее, я знал, кто вызвал это, хотя и не понимал, зачем.

Спустя несколько часов вся наша маленькая группа выживших скучилась в центре чердака, тщетно пытаясь сохранить тепло. Было тихо, не считая постоянного стука зубов и кряхтения половиц под нами. Тут-то мы и упокоимся навеки, облаченные в саван из розовой стекловаты толщиной в 16 дюймов. Это вполне соответствовало обстоятельствам. Единственное, что я ненавидел больше стекловаты, это удар вилкой в глаз, ну, вы меня поняли. Я то задремывал, то вновь просыпался. Сквозь стрехи начал сочится бледный утренний свет. Чуть слышная мелодия Jingle Bells возвестила начало нового дня. «Должно быть, я погружаюсь в кому, – равнодушно подумал я. – Ну и ладно, что может быть лучше Северного полюса».

– Что… что это? – выпалил Тревис.

Я был твердо уверен, что музыка звучит лишь у меня в голове – сознание слишком затуманилось от холода, и я не сообразил, что звук доносится снаружи. Силком выдернув себя из манящей бездны забытья, я сунул дрожащую руку в карман. Это был мой «Блэкберри». Я включил этот сигнал после Дня Благодарения, чтобы вовремя встать и приготовить рождественский завтрак.

– Вставайте, – воскликнул я, встряхивая тех, кто не хотел шевелиться.

Если я был так близко к вечному сну, то и остальным пришлось не легче. Но я продолжал их трясти.

– Вставайте, наступило Рождество!

Не знаю, с чего я так возликовал – последнее рождественское чудо, о котором я слышал, произошло две тысячи десять лет назад. Наконец-то все проснулись и уставились на меня с разнообразными эмоциями. Некоторых разозлило то, что я их разбудил, другие были мне благодарны, однако все дружно недоумевали, с какой стати на моем лице сияет широкая идиотская ухмылка. Томми все еще горевал по Медведю, но, видимо, моя улыбка была заразна, потому что он начал улыбаться в ответ.

– Что тут происходит, Тальбот? – спросил Пол.

– Ага, – вмешалась Эрин. – Ты знаешь что-то, чего мы не знаем?

Она подышала на замерзшие руки. Особо шевелиться она не могла, потому что Пол крепко сжимал ее в объятиях.

– Ничего не происходит, – отозвался я, немало их разочаровав. – Просто сейчас Рождество и мы живы.

– Надолго ли? – вставила свои два цента Трейси.

Я пропустил это мимо ушей.

– Я бы не отказался от бекона, – заметил Тревис.

– Ага, и от тех рулетиков с творожным сыром, что делает мама, – добавила Николь.

– А я бы глотнул пива, – сказал Джастин, отрывая голову от пола.

Я сурово взглянул на него, но внутренне с ним согласился. Господь в курсе, что мы поселились в холодильнике. Должны же мы насладиться его содержимым?

Большую часть дня мы провели, рассказывая друг другу наши любимые рождественские истории, даже некоторые весьма позорные, что вызвало громовой хохот. Томми первым услышал шум и указал на стрехи. Я уже собирался спросить, на что он указывает, когда и остальные услышали эти, поначалу чуть уловимые, звуки.

– Кто-нибудь еще думает, что это колокольчики? – недоверчиво спросил я.

– Ага… это Санта, – саркастически ответила Трейси.

Ей сложней всего было отбросить покров пессимизма. Тут подключился Брендон.

– Это не колокольчики. Я прожил в горах достаточно долго, чтобы знать, что это. Это цепи. Цепи противоскольжения, – возбужденно пояснил он.

Сразу вслед за звоном цепей послышался ровный, низкий гул большого дизельного двигателя, а затем рев гудка. Кто бы это ни был, он не пытался спрятаться.

– Всем заткнуть уши, – велел я, схватив бенелли.

Потребовалось три оглушительных выстрела, стоивших мне значительной доли слуха, прежде чем в пробитую над нами дыру хлынул солнечный свет.

Отверстие было достаточно большим, чтобы пролезла моя голова (каких бы невероятных объемов мозг она ни скрывала). Я увидел огромную фуру, двигавшуюся по направлению к нам от клуба. Ехала она медленно, разбрасывая зомби в стороны гигантским плугом. Колоссальная туша грузовика тряслась и подергивалась, то ли от ударов о тела, то ли под руками неопытного водителя. Мне было плевать, откуда тут взялся Санта, главное, что он направлялся к нам.

– Что там? – последовал общий вопрос с чердака.

– Это великолепный модифицированный грузовик Алекса, – с восторгом прокричал я вниз.

– Он едет сюда? – с надеждой спросила Трейси.

Вообще-то я просто решил, что он едет к нам, хотя никакого особого повода для подобного умозаключения не было. Пришла пора его дать.

– Ладно, народ, снова заткните уши.

Еще два выстрела, и я смог наполовину высунуться из дыры. Я чувствовал себя пробкой в винной бутылке.

Пол обхватил меня со спины и приподнял:

– Слышал когда-нибудь об Аткинсе[84], толстячок? – саркастически поинтересовался он.

– Чудненько. Все любят остряков-самоучек. А теперь протолкни меня, – угрюмо ответил я.