Зомби-экономика. Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас - [56]

Агрегированные модели и равновесие

Ничто так сильно не отличало экономический анализ Кейнса от работ предшественников, как нежелание мириться с тезисом, что после кризиса рыночная экономика автоматически возвращается к равновесию с полной занятостью. Кейнс утверждал, что экономика может перейти от равновесия с полной занятостью к устойчивому спаду в результате взаимодействия между объективными макроэкономическими переменными и субъективным «самопроизвольным оптимизмом»[81] инвесторов и иных принимающих решения агентов. Неокейнсианцы, воспринявшие парадигму DSGE, забыли об этом тезисе.

Чтобы воскресить этот кейнсианский дух в экономической науке, нужно будет не только изменить наш подход к моделированию поведения индивидов. Такие феномены, как «самопроизвольный оптимизм», социальная вера и предпринимательский оптимизм, не сводятся к индивидуальной психологии. Они возникают из экономических и социальных взаимодействий между людьми.

Эти взаимодействия, в свою очередь, опосредованы экономическими и социальными институтами. Так, с известной долей правоты можно утверждать, что кризис субстандартной ипотеки – это результат взаимодействия между социальными и психологическими факторами, заставляющими людей верить в бесконечность подъема, с одной стороны, и расширительной монетарной политикой и финансовым дерегулированием, которые выступают причинами этого подъема, – с другой. И все-таки специфика процесса зависит от набора институтов, порождающих «субстандартных заемщиков», и финансовой системы, где кредитование таких категорий заемщиков, по крайней мере на первоначальных этапах, крайне прибыльно. Разные институциональные структуры порождают разные результаты.

Именно поэтому подобные социальные аспекты индивидуальной психологии чаще всего соответствуют различным типам равновесия в реальной экономике. Агрегированный уровень взаимного доверия и уверенности в будущем нельзя вывести простым суммированием индивидуальных значений по примеру того, как в моделях DSGE выводятся агрегированные потребительские предпочтения.

До тех пор пока определенные постулаты неявно принимаются как данность в некоторой социальной группе, например сообществе деловых партнеров, члены группы, как правило, даже не задаются вопросом: а что, если эти постулаты разойдутся с действительностью? Любые свидетельства против этих постулатов игнорируются или получают частные объяснения. Так, например, удивительные факты рыночной иррациональности и коррупции со стороны бизнеса, всплывшие в ходе бума и последовавшего за ним краха доткомов, нисколько не пошатнули веру бизнеса и политиков в эффективность и стабильность финансовых рынков.

Эта вера оставалась крепкой, даже когда в 2007 и начале 2008 года стали проступать признаки глубинных проблем в экономике. Затем за считанные месяцы эта бодрость улетучилась и сменилась паникой, в водовороте которой даже самые почтенные финансовые учреждения не решались одалживать друг другу и бросились за помощью к федеральному правительству, еще недавно казавшемуся атавизмом.

Реалистичная макроэкономическая теория требует, чтобы в объясняющие модели были включены такие переменные, как взаимное доверие и степень уверенности предпринимателей. Колебательные движения, в ходе которых иррациональный оптимизм сменяется столь же иррациональной «паникой» (в этом старом обозначении финансовых кризисов куда больше пользы, чем в техническом термине «рецессия»), вызывают пузыри и падения, которые, в свою очередь, двигают макроэкономический цикл.

Поведенческая экономика хорошо объясняет причину подобных колебаний. К сожалению, эти объяснения, по крайней мере пока, не удается строго вывести как результат агрегирования индивидуальных предпочтений, что обычно требуют, говоря о микрооснованиях.[82]

Выражаясь языком теории систем, традиционный кейнсианский подход относился к макроэкономическому поведению как эмерджентному свойству экономической системы, которое нужно анализировать отдельно, а не выводить из якобы более «фундаментальных» микроэкономических объяснений. В мире, где экономические агенты и в сущности сами экономисты лишь ограниченно рациональны, нужно искать способы упрощения. Для макроэкономики, вполне возможно, уместны не те же самые упрощения, что для микроэкономики.

Провозглашать манифесты о новой исследовательской программе в макроэкономике гораздо проще, чем проделывать работу по ее практическому внедрению. Чтобы несколько уточнить общие предложения, представленные выше, стоит поразмыслить над парой конкретных вопросов: почему возникают пузыри и почему они лопаются в определенные моменты – «моменты Мински».

Пузыри и «моменты Мински»

Нельзя сказать, что макроэкономика, работающая в парадигме микрооснований, игнорировала пузыри. Были написаны десятки статей, в которых доказывалась или, наоборот, опровергалась возможность возникновения самоусиливающихся пузырей на финансовых рынках. Но, что характерно, в качестве главной выступала задача выяснить, могут или не могут возникать пузыри на рынках с полностью или почти полностью рациональными агентами. Эта концентрация на микроэкономических основаниях отвлекала внимание от реальных вопросов.