Золя - [64]

К началу 1884 года Золя сообщает друзьям, что собирается засесть за роман о шахтерах. Правда, в это же самое время у него зреют три романа одновременно, и ближайшим из них он считает роман «Крестьяне» (позднее «Земля»). Во время одного из посещений Эдмона Гонкура (16/I 1884 г.) Золя поведал ему о намерении пожить месяц на ферме в провинции Бос, где он мог бы близко наблюдать нравы крестьян, рассказал о замысле книги «Железная дорога» (позднее «Человек-зверь») и под конец признался, что «ему больше улыбается писать что-то связанное с забастовкой на угольных рудниках». Обстоятельства сложились в пользу этого последнего замысла. В феврале вспыхнула забастовка шахтеров в Анзене. Золя едет в Лилль к Альфреду Жиару, и тот, чтобы облегчить действия писателя, зачисляет его своим секретарем.

Золя сделал правильный выбор. Франция восьмидесятых годов — страна развитой промышленности. Он с успехом мог бы найти своих героев на чугунолитейных заводах, на текстильных фабриках, в железнодорожных мастерских. Но Золя остановился на угольных копях, потому что шахтеры уже в это время, несмотря на нищету и изнурительный труд, чаще других рабочих организованно выступали за свои права. Как художника его привлекала и необычная обстановка труда углекопов. Труд этот, протекавший главным образом под землей, был тяжел, опасен и не мог не отразиться на характере и нравах шахтеров.

Приехав в Лилль, Золя при поддержке Жиара получает разрешение на спуск в шахту, он присутствует на рабочих собраниях, посещает кабачки, в которых шахтеры коротают часы недолгого отдыха. Свои наблюдения он тщательно записывает, в результате чего появляется тетрадь «Записок из Анзена». В рукописных заметках мы можем прочитать отчет об этой необычной экскурсии, которую вряд ли до Золя совершал какой-либо другой писатель.

Шахта Ренар. Глубина 675 метров. Золя сопровождает инженер Дюбю. Начинается спуск. Вначале его еще ощущаешь, так как из подъемника видно, как пробегают плохо различимые предметы. Но потом вас охватывает тьма. Клеть стремительно скользит вниз, и глубина в 675 метров преодолевается за две минуты. Подземные воды сочатся отовсюду, это настоящий подземный дождь. Наконец недра шахты и галереи, забои, тележки, запряженные лошадьми. «…Мы в глубине забоя, — пишет Золя. — Для одного рабочего нужно три метра, пятеро рабочих могут работать один над другим. Они должны время от времени делать крепления. Они работают на более или менее наклонной плоскости, следуя неровности глины. Рабочий ложится на бок и скалывает наискось. Я видел одного из них, совершенно голого, с кожей, грязной от черной пыли, глаза и зубы у него были белые. Когда углекопы смеются, они похожи на негров… В забое, где я находился, было много рудничного газа. Его чувствуешь по тяжести в глазах. Забой был сухой, другие сырые, на забойщиков течет вода. К жаре присоединяется еще вода…»

Увидеть все это своими глазами было очень важно. Золя убедился в этом некоторое время спустя, когда недоброжелательные критики напали на «Жерминаль» и старались убедить читателей, что такого не может быть. «Я не могу не заявить, — писал Золя Франсису Маньяру, журналисту из «Фигаро», — что решительно настаиваю на достоверности картины шахтерской жизни, изображенной мною в романе… Пусть лучше познакомятся со статистикой да побывают в шахтах, тогда можно будет судить, так ли я очернил действительность».

Золя встречают повсюду приветливо, но это не его заслуга, это доверие Жиару, который взялся защищать интересы бастующих шахтеров в Париже. Писателю особенно повезло в Денэне. На улице Виллар находился кабачок, который содержал некий Басли. Золя заинтересовала история кабатчика, и он постарался ее запомнить. Басли 30 лет. В свое время он был углекопом, но компания уволила его за социалистические идеи и социалистическую пропаганду. Басли продавал поначалу газеты, а затем открыл кабачок, чтобы сохранить независимое положение. Дело вела супруга, а сам Басли целиком посвятил себя организации шахтеров. Не ускользнуло от Золя и то обстоятельство, что Басли честолюбив и что он метит в депутаты. Все это пригодится Золя, когда он решит ввести в свой роман образ кабатчика Раснера.

Золя не довольствуется пояснениями инженера Дюбю и углекопа Луи, также сопровождающего его по анзенскому угольному району. Он стремится все проверить своими глазами и пощупать своими руками. То он измеряет длину галерей, то изучает систему креплений (из-за которых отчасти и началась забастовка), то делает заметки об инструментах и трудовых терминах. Ему надо все узнать о специализации шахтерского труда, заглянуть в жилища углекопа, посмотреть бой петухов и соревнование зябликов. Его интересуют профессиональные болезни шахтеров, их быт, их досуг, их жалобы и их чаяния. Забастовка в Анзене продолжалась 56 дней и закончилась капитуляцией шахтеров (во второй половине апреля). Таким образом, сама жизнь давала в руки Золя завершенный сюжет его будущего произведения.

В марте Золя приезжает в Париж, чтобы закончить сбор книжных источников. Их много. Прежде всего следовало изучить историю других забастовок — начиная с 1869 года, забастовки в Обене, Ла Рикамари, Кредо, Фуршамбо, Монсо. Золя поднимает ворох газет, в которых зафиксированы тяжбы углекопов и шахтовладельцев. Впервые Золя подробно знакомится с социалистическим учением, читает социалистическую прессу, присутствует на собраниях, организованных рабочей партией в Париже, и слушает Лонге и Геда. В его заметках мы находим упоминание о Марксе — «организаторе Международного Товарищества Рабочих».