Золотые времена - [31]
– А этот?
– О-о!.. – вновь было завел с красной повязкой, но тотчас осекся и строго пояснил: – Это отец наш Портифон. Нагрянул из столицы. Всех достал уже. Вы с ним еще не раз столкнетесь.
– Вы его не любите, да? – видя, как страдают бедные начальнички, участливо спросил Матрай Докука. – Хоть и не сторонний человек…
– Достал! – повторил с красной повязкой. – И ничего не сделаешь с ним – не преступник.
– Что же получается? – вдруг встрепенулся Ривалдуй. – Если он ваш батюшка, кровинушка родная, ближе человека нет… Тогда чего ж он такой… бедный? Как с помойки… Не заботитесь совсем, выходит? Плохо! Да и вы, – он гадко ухмыльнулся, – совершенно не похожи друг на друга. Неувязочка, однако. Может быть, папашка-то один, а мамы разные? Так, знаете, бывает…
Ох, как ему хотелось подкузьмить хоть чем-то ненавистное начальство! Тоже, в некотором роде, противостояние устоям здешнего режима… Капитан обязан это оценить.
С красной повязкой метнул в него мстительный взгляд, но сдержался, решив, вероятно, отложить все разборки до прилета в город.
– Насчет кровных уз вы заблуждаетесь, милейший, – процедил он сквозь зубы. – Не понимаете нюансов. Впрочем, вам такое вряд ли и дано… Запомните: это – отец наш Портифон Златоупырский. Вот как полностью звучит! И никакая не родня он нам и уж тем более не ровня. Так, сам по себе…
– И все же – почему отец? – в свой черед затянул волынку капитан, радостно подмигивая Ривалдую. – Если нет семьи, то как тогда? Обычно есть отец, есть мать, ну, дедушки и бабушки, детишки, братья, сестры…
– Это в семьях, у людей нормальных, – раздраженно отозвался с бархатной нашлепкой. – У нормальных, да!.. А для него семья – весь белый свет, который надобно воспитывать, учить и опекать. Вот он и шастает повсюду, никому проходу не дает.
Меж тем незваный гость, неслышно подобравшись к говорившим, подождал немного, разбирая, что лопочет лингвоперчик, и остался явно недоволен.
– Нет! – вскричал он, вознося над головой свою штуковину из проволоки. – Я не токмо не мешаю, но ничтожные народы без меня и вовсе до единого в момент изничтожатся, словно паразиты в пору злобной засухи. И токмо я спасу.
– А интересно – как? – не удержался Пупель Еня.
– Наставлю на путь истинный, – бренча бубенчиками, отозвался Портифон. – Всех, всех подряд! И этой участи никто не избежит! И каждый осознает рано или поздно, что он, хотя и червь, но силою, которая мне дадена, отныне и бесповоротно – облагодеянный осиянностью в предвечном озарении!
– Что он такое говорит? – невольно ужаснулся Ривалдуй.
– Он знает, чтó говорит, – желчно сплюнул себе под ноги с красной повязкой.
– Ну, он-то, может, и знает, но как на человеческий язык перевести?
– Ваш аппарат, я слышу, переводит…
– Переводит, – согласился Ривалдуй. – Но, боюсь, не до конца справляется. Похоже, что-то в нем заело… Слишком умные слова.
– Или совсем дурные, – вставил Пупель Еня.
– Крамола! Отец Портифон ни слова глупого за всю жизнь не сказал, – обиженно заметил Портифон. – Хотя порою хочется, ой хочется!.. Но тут я обручем чудесным осенюсь – и как рукой снимает. Снова ум бурлит, пойди-ка совладай!
– Да с умной мыслью совладать непросто, – согласился Ривалдуй. – Такое может начудить…
Матрай Докука лихорадочно порылся в памяти, соединяя воедино те обрывки знаний, что остались после долгих лет усиленных занятий в детстве, и тогда его вдруг осенило.
– Послушайте, – воскликнул он, – выходит, на планете существует церковь?! Вы все – паства, ну, а Портифон Златоупырский – ваш отец духовный? Потому и не родня…
– Сказали, церковь! – хмыкнул с бархатной нашлепкой. – Вот он один и есть вся наша церковь. И ее начальник. Больше никого нет.
– До поры до времени, – встрял Портифон, размахивая обручем на палке. – Малыя дела складаются в огромныя, когда им не мешают. Я один, и это благо. Некому пихать под локоть да советы неразумные давать. А как все отвердеет, сформируется, тогда вот – да!.. Тогда уж – берегись!
– Ишь, слова какие выучил, совсем достал, – скривился с красной повязкой. – Шел бы ты отсюда, Портифончик наш родной.
– Не пойду, – потупился Портифон, но тотчас глаза его загорелись. – Я – при исполнении. Я нужен всем. И тута, и везде.
– Откуда он такой? – тихонечко спросил Матрай Докука.
С бархатной нашлепкой неопределенно качнул головой:
– Трудно сказать. В столице он давно, живет один, семью не завел. Не раз пытался улететь, да как-то с ракетами не получалось – срывалось в последний момент. Вот от всех этих неудач и одиночества крыша у него, похоже, малость и поехала. Я думаю, какой-нибудь залетный гость ему некстати разных глупостей порассказал – и началось. Вообразил себя опекуном и благодетелем народов, что-то запредельное вдруг померещилось ему. Последователей не нашлось – уж больно приставал ко всем… Так и гуляет по миру один – голодный, нищий, бо́сый.
– Потому и бóсый, что святой! – упрямо молвил Портифон.
– Да эдак можно что угодно объяснить! И то ли церковь, то ли секта – не поймешь. Примкнувших – нуль, но пастырь есть. Смешная ситуация… А чтоб не обижать беднягу, называют его так, как сам придумал: отец Портифон Златоупырский.
