Золотые времена - [21]

– Отдаю мешок балласта и пол ящика гвоздей с секретными болтами за самоценный женоприворотник! – объявил он громко. И, оглянувшись на товарища, добавил чуть потише: – Смотри, Ривалдуй, о тебе ведь забочусь.

– Понимаю, кэп, – потупясь, молвил тот. – Благодарю, не знаю как!

– Ящик, – упрямо возразили аборигены. – Меньше – унизительно. Давай весь ящик.

– Не хотите – не надо. Извини, конечно, Ривалдуюшка, но ты – в пролете. Не сложилось для тебя… Да за такую ерунду целый ящик только кретин отдаст!

– Но, кэп!.. – с томлением воскликнул Ривалдуй, чувствуя, что сделка уплывает из-под носа. – Почему же это – ерунда? Я, знаешь, эдак не считаю. Очень даже тонкий агрегат. И дорогой! Полезный…

– Мне видней, – отрезал капитан. – Потерпишь… Дома, в крайнем случае, другой закажем. Может, даже лучше прежнего. А нынче… Ведь какие начинаются дела!.. Какой базар! Сейчас мы их в два счета… И, пожалуйста, не ной! Ты лучше слушай и учись. Меняю мешок балласта и связку бус на электронный самостоятель!

– О собственной выгоде печешься, – горько усмехнулся Ривалдуй.

– Плюс ящик, – упорствовали аборигены. – Не отступимся от своего!

– Нет, минус ящик. Я от своего тоже не отступлюсь. Хотя… позолотите ручку – и весь ящик ваш.

Сделка состоялась.

Космонавты получили взамен самостоятель и эмалированный таз в придачу.

– Прекрасно, – сказал Матрай Докука, – дело двинулось на лад. Меняю мешок балласта и таз на двенадцатиугольный самоизворотник!

– А ты больше ничего не хочешь?! – уязвясь, окрысились аборигены.

– Правильно-правильно, – кивнул, вполне довольный, капитан, – позолоти-ка ручку, товарищ! Впрочем, не надо. Вместо этого давайте самоизворотник.

– И не после, а сейчас, – добавил Ривалдуй.

Аборигены отступили на несколько шагов и принялись шумно совещаться.

Кончилось дело дракой.

– Самокрутку – за телескоп! Без разговоров! – чуть позже, придя, наконец, к непростому согласию, надумали аборигены.

– За телескоп-то – самокрутку?! – невольно вырвалось у Пупель Ени.

– Позолоти ручку! – восторженно заорали аборигены. – Самокруткой позолоти! Давай-давай!

– Да, Пупель, наломал ты дров, – печально молвил Ривалдуй.

– А кому самокрутку отдавать? – вдруг, глядючи куда-то в пустоту, поверх аборигеновых голов, риторически осведомился капитан.

– Позолоти ручку!

– А кому ручку-то золотить?

– Нам, – оторопели аборигены. – Позолоти!

– Так ведь… нету вас! Не видно никого. И – не было. Совсем! – подбоченясь, нагло заявил Матрай Докука. – Вы – сплошной обман. Иллюзия, и не больше.

– Да уж, – вставил Ривалдуй, которому – после столь внезапной и обидной утраты женоприворотника – ужасно захотелось мстить.

– Как это – нету!? – охнули аборигены. – Как это – иллюзия?! Всё на местах! И ум, и честь, и совесть… И другое… Всё – в натуре и при нас!

Матрай Докука лучезарно улыбнулся и отвесил аборигенам низкий театральный поклон.

– Прошу прощения, приятели, немного обознался. Всякое бывает… С вас два вопроса. Я жду удвоенной мзды.

– Но ведь вы нам тоже вопросы задавали!

– Не будьте мелочны. Когда мы спрашивали, мы глубоко заблуждались. Разве можно человеку это ставить в вину? Это просто непорядочно с вашей стороны.

– Ага, вопрос! – встрепенулись аборигены.

– Правильно, – невозмутимо согласился капитан. – Один вопросик я готов признать… Но я хочу напомнить вам: когда вы только что дрались, пылища стояла такая, что мы едва не задохнулись. За причиненный ущерб здоровью требую материальной компенсации. В двойном размере. Итак, четыре – один в нашу пользу, господа!

– Ну, – сурово сказал Ривалдуй. – Мы ждем.

– Ничего, подождете.

И тогда капитан разозлился окончательно.

– Вот-вот, – сдавленно-вкрадчивым голосом начал он, – теперь-то уже ясно: только на этой гнусной планете, в этом гнусном государстве с этим гнусным строем и гнусным руководством каждый может присвоить чужую вещь. Только ваши бандитские законы и уголовные порядки позволяют вам безнаказанно облапошивать честных людей. В этом грязном вымогательском мире, где человек считается скотом…

– Прекрати! Сию же секунду! – взвизгнули аборигены, с тоской и ужасом озираясь по сторонам: не наблюдает ли кто случаем со стороны, как они выслушивают столь крамольные излияния.

– Нет! Возмущенье рвет меня на части! Не могу молчать! – входя в раж, прогремел Матрай Докука. – И это еще не всё! Это только начало!.. Позор ворам и отщепенцам! Теперь я вам скажу такую правду!..

Приписка на полях:

И в этих словах – весь капитан. Правдолюбец несусветный. Когда разбиралось дело о неуплате алиментов семерым покинутым детишкам, капитан воскликнул: «Может, еще и дюжину велите обожать?!» И ведь был прав! Расследование показало, что их и впрямь не семь, а все двенадцать. Тогда-то капитан и стал первопроходцем. (См. комментарий.)

Тут аборигены перетрусили совсем.

– Да замолчи же ты! – взмолились они хором. – Перестань! Нет больше сил такое слушать!..

– Ага! – торжествующе вскричал капитан. – Боитесь?! Правильно! Вот так и надо! В пекло вас, в подвалы, за решетку! – И, уже вполне обыденно-нахальным тоном, добавил: – Впрочем, если хотите, чтоб я замолчал, отдавайте по-хорошему. Всё отдавайте! Или я сейчас возьму мегафон… И тогда…