Золотые ворота. Черное солнце - [248]

Петрович не мог себе простить, что упустил случай установить связь с «Факелом», он не мог понять, что с ним произошло в столовой. Не понимал, пока то же самое не повторилось на Соломенке, в подпольной типографии. Потом черное крыло закрыло ему свет во время заседания горкома. Это уже было грозным предостережением. Но он и на этот раз махнул бы на все рукой, если бы не товарищи. Несмотря на его протесты, они постановили «отстранить» своего секретаря от работы на сутки и приказали выспаться. После этого ничего иного не оставалось, как подчиниться.

Шел на запасную конспиративную квартиру с твердым намерением честно выполнить постановление. Лечь — и проспать все двадцать четыре часа. В честь, так сказать, радостного события, случившегося в Дарнице. Как сообщили связисты, там приступил к работе вновь образованный подпольный райком партии. До сих пор Дарница вызывала только тревоги в душе Петровича. После осенних погромов там никого из ранее оставленных членов райкома не осталось: одни погибли, другие, спасаясь от террора, вынуждены были отправиться в села. Дарницкие патриоты не прекращали борьбы, но возглавить, направить их усилия было некому. И вот наконец группа Тимошука, с которой недавно удалось связаться, приняла на себя обязанности рулевого. Отныне все подпольные райкомы были восстановлены, и пусть они еще только вживались в обстановку, но со временем должны были стать настоящими штабами во всенародной борьбе с фашизмом.

Но Петровичу и на этот раз не повезло. Не успел он смежить веки, как прибежала связистка Тамара с тревожной вестью. Свои люди из управления городской полиции передали, что вчера при выходе из Киева арестованы две женщины с поддельными документами. Собственно, полиция только догадывается, что документы фальшивые. Но Петрович знал, что при тщательном расследовании догадки подтвердятся. Ведь этих женщин он сам послал в полесские районы, чтобы связаться с каким-нибудь из действующих партизанских отрядов. Документы действительно были подделаны, провал создавал угрозу для многих подпольщиков. Необходимо было любой ценой вырвать патриоток из рук полицаев, пока их не отправили в гестапо. А для этого нужны деньги, много денег. Где их достать?

Пока раздумывал над этим, нахлынули другие срочные дела. Стало известно, что в городской управе подставным лицам удалось наконец (конечно, за крупную взятку) выхлопотать патент на открытие частного ресторана. Для подпольщиков «собственный» ресторан был необходим, как воздух. Многим товарищам, которые находились на нелегальном положении, угрожала голодная смерть. В городе раздобыть харчи нечего было и думать. Только село могло бы помочь в беде. Но туда уже более месяца категорически воспрещалось не то что ездить, но и ходить. Город был окружен постами, которые не допускали притока продуктов. Только собственники ресторанов могли получить разрешение на ввоз в Киев продуктов питания. Поэтому горком решил пойти на хитрость. И вот первый шаг успешно решен. Теперь можно добиваться разрешения на поездку в Таращанский район, где были свои люди. А для этого опять-таки нужны деньги…

Ни конца ни края заботам. Не прошло и половины дня, как прибежал заместитель по разведке.

— Ну, вот и отдохнул, Петрович, — сказал он, как будто извинялся за то, что нарушил постановление, за которое сам же проголосовал несколько часов назад. — Поверь, не хотел беспокоить, но возникла такая ситуация… Просто не мог с тобой не посоветоваться. Понимаешь, один немецкий капитан стремится связаться с нами. Фамилия его Ольроге. Оскар Ольроге. Служит в аппарате коменданта главного железнодорожного вокзала фон Франкенберга.

— Откуда такие сведения?

— От Капы из группы «Айвенго». Она дружит с хозяйкой квартиры, на которой и познакомилась с ним. Кстати, именно Ольроге помог ей устроиться на работу в транспортную контору.

— Но почему вдруг он обратился к ней за такими услугами? Может, заподозрил ее в связях с подпольем?

— Не думаю. Просто симпатизирует Капе, она ведь привлекательная женщина. Ну, а где симпатия, там и доверие. Вот и изливает ей душу.

— Что же он говорит?

— Что немцы, мол, ведут несправедливую войну, что рано или поздно они поплатятся за свою слепоту. Советовал ей не связываться с чиновниками транспортной конторы, так как среди них полно гестаповских шпиков. Говорил, что с радостью бы сдался в плен, если бы выпал такой случай. А вчера после выпивки попросил ее…

— Но почему именно ее?

— Помилуй, но кого же еще? Он же никого не знает так близко, как ее.

— Что-то слишком прозорлив этот капитан. Или же беспечный до глупости. Тот, у кого нет какой-то особой цели, никогда не станет афишировать таких взглядов, если не хочет попасть на виселицу. Скажешь, я не прав?

— Конечно, прав. Только Ольроге не так уж беспечен. В присутствии хозяйки он нем, как рыба.

— А перед Капой выворачивает душу. С чего бы это?

— Думаешь, Ольроге — провокатор? Тогда почему же полтора месяца все твердит женщине о своих душевных муках?.. Не думаю, что с Капой стали бы так долго канителиться, если бы действительно в чем-то ее подозревали… По-моему, Ольроге — антифашист.