Золотые миры - [55]

Шрифт
Интервал

Быть может, с самого начала.
Чтоб начертать один звенящий стих,
Я вырву душу, сделаюсь Иудой,
Предам себя, но и предам других.
Но будет час — и я поверю в чудо,
Со всем порву и обо всём забуду,
И в ночь уйду — искать путей ночных.

23/ IX, 1924

«Осень блещет зарницами…»

Осень блещет зарницами
Над зигзагами гор.
Дождь ведёт с черепицами
Надоедливый спор.
Осень тучи навесила,
Как тяжёлые сны.
Всё, что ярко, что весело,
Было в сказках весны.
Тихим смехом смущённая,
Я осталась одна.
Серым дням обречённая —
Я опять — у окна.
И над строчками плавными
Бледной ночи печать.
Осень хлопнула ставнями
И велела молчать.

27/ IX, 1924

Видения будущего

I. «Я шла мимо ярких витрин…»

Я шла мимо ярких витрин,
Морозному вечеру рада.
Со мною мой мальчик, мой сын,
Весёлый, как май, и нарядный.
За ручку вела я его,
Бросала весёлые шутки.
Всё в звёздах, сошло Рождество
В раскрытую душу малютки.
Скрипели полозья саней,
Блестели вдоль улиц витрины,
Мы шли мимо ярких огней
В игрушечные магазины.
Дрожал несмолкаемый гул
Трескучих трамваев и конок.
Он ручки свои протянул —
Весёлый и ясный ребёнок.
Я в вечность его привела,
Нарядного первенца сына.
Игрушки ему я дала
Красивей, чем в ярких витринах.
Живых набросала цветов
В нарядном глазетовом гробе,
Накрыла парчовый покров,
Венок положила на лобик.
Затеплила тихо огни
У белого гробика сына.
(Стояли морозные дни,
И ветер свирепствовал сильно)
И в белые руки его
Вложила я маленький крестик,
Так шёл он справлять Рождество,
Мой первенец, мой буревестник.

II. «Я прошла, на других не похожая…»

Я прошла, на других не похожая,
С белой прядью на впалом виске.
И дивились, дивились прохожие
Небывалой моей тоске.
В мокром воздухе вечера синего
Стыли мёртвые взгляды чужих
И сверкали промёрзшие линии
Тротуаров и мостовых.
Ветер бил меня снежными хлопьями,
Диким вихрем срывая вуаль.
Шли трамваи с визгливыми воплями
И срывались в мглистую даль.
И прошла я бульварами гулкими
Неуверенным шагом туда,
Где чуть искрилась за переулками
Замерзающая вода.
Мне светили, на вечность похожие,
Искры мелких, мерцающих звёзд…
И меня сторонились прохожие,
Как взошла я на чёрный мост…

29/ IX, 1924

«Я нашла осеннюю отраву…»

Я нашла осеннюю отраву
У стола в двенадцатом часу.
Смотрит холодно и величаво
Профиль женщины на медном су.
Чуть сверкает стёртая монетка
В золотистых, солнечных лучах.
Эти яркие лучи так редко
Прикасаются к моим плечам.
Потому — без смысла и без цели
Я устала молча тосковать.
Ведь недаром целых три недели
Я не трогала мою тетрадь.
А теперь, слегка открыв окошко,
Я за каждым облаком слежу.
На столе колышется немножко
Мой цветной, бумажный абажур.

19/ X, 1924

«Слушай, сердце глупое моё!..»

Слушай, сердце глупое моё!
Ты о чём так неутешно плачешь?
Ты зачем так бьёшься и поёшь,
Как на теннисной площадке мячик?
Ведь ещё сплетаются лучи
Для тебя невидимого света…
Ты от злой обиды не скачи,
Словно от натянутой ракеты.
И над чем так горько стонешь ты,
Маленький, уродливый комочек!
Есть ещё ведь у тебя мечты
В самой глубине осенней ночи.
И с тобой осуждена во мгле
Под удар последний умереть я…
По ошибке ты досталось мне,
Достоянье прошлого столетья!
Ты устало плакать и тужить?
Счёт вести моим часам свободным?
Ах, давно ты перестало быть
Маятником верным и холодным!

19/ X, 1924

«Опять дожди по ночам начались…»

Опять дожди по ночам начались,
Яркие грозы опять…
Я нашла в тетради сухой нарцисс,
Чтобы поцеловать.
Сильней и тесней, замыкаясь кольцом,
К ночи ползёт гроза…
Если войдёшь — я спрячу лицо
И опущу глаза.
Миг моей радости — он далёк.
Мучает день за днём…
Мне хотелось найти ещё цветок,
И ночью плакать о нём,

24/ X, 1924

«Весна в том году ничего не дала мне…»

Весна в том году ничего не дала мне,
И жду я другой весны.
А в сердце давно уж на острые камни
Рассыпались нежные сны.
Покорствовать? Ждать? По ночам молиться?
И думать, думать вновь?
Мне кажется — сердце расхочет биться,
Похолодеет кровь.
И может — в волос моих светлые пряди
Вплетётся белая прядь, —
Когда на моём холодном закате
Мне нечего будет ждать.

24/ X, 1924

Вечера

Наташе

«Я одна в моей маленькой келье…»

Я одна в моей маленькой келье,
Где всегда молчаливый покой.
Мне не надо другого веселья,
Мне привольней и легче одной.
На меня недовольные взгляды
Устремлялись из тёмных углов.
И теперь ничего мне не надо,
Кроме ясных и сильных стихов.
Всюду пыль и хаос. Паутина
Лёгкой тканью висит по углам.
Скучный вечер, томительно-длинный
Я сама для себя создала.
Каждый вечер грустней и печальней.
А когда я устану молчать,
То тебе, моей милой и дальней,
Буду длинные письма писать.
Я не стану сметать паутины,
Пусть под ней моё время ползёт!
А потом я из памяти выну
Этот лишний, потерянный год.

«С неразгаданным именем Блока…»

С неразгаданным именем Блока
На неловко-дрожащих губах
Я останусь совсем одинокой
В четырёх деревянных стенах.
С каждым днём — молчаливей и суше,
И люблю только крылья стихов.
Но теперь уж ничто не нарушит
Красоту моих девичьих снов.
А душа — всё темнее и шире,
Будто в лунную ночь облака…
— То тоска о неведомом мире,
По не начатой жизни тоска.

27/ X, 1924

Россия («Россия — плетень да крапива…»)

Россия — плетень да крапива,
Ромашка и клевер душистый,
Над озером вечер сонливый,
Стволы тополей серебристых.
Россия — дрожащие тени,
И воздух прозрачный и ясный,

Еще от автора Ирина Николаевна Кнорринг
О чём поют воды Салгира

Поэтесса Ирина Кнорринг (1906–1943), чья короткая жизнь прошла в изгнании, в 1919–1920 гг. беженствовала с родителями по Югу России. Стихи и записи юного автора отразили хронику и атмосферу «бега». Вместе с тем, они сохранили колорит старого Симферополя, внезапно ставшего центром культурной жизни и «точкой исхода» России. В книге также собраны стихи разных лет из авторских сборников и рукописных тетрадей поэтессы.


Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1

Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг (1906–1943), названный ею «Повесть из собственной жизни», публикуется впервые. Первый том Дневника охватывает период с 1917-го по 1926 год и отражает ключевые события российской истории XX века, увиденные глазами «самой интимной и камерной поэтессы русского зарубежья». Дневник погружает читателя в атмосферу полунищей, но творчески богатой жизни русских беженцев; открывает неизвестную лакуну культурной жизни русской эмиграции — хронику дней Морского корпуса в Бизерте, будни русских поэтов и писателей в Париже и многое другое.


После всего

Негромкий, поэтический голос Кнорринг был услышан, отмечен и особо выделен в общем хоре русской зарубежной поэзии современниками. После выхода в свет в 1931 первого сборника стихов Кнорринг «Стихи о себе» Вл. Ходасевич в рецензии «„Женские“ стихи» писал: «Как и Ахматовой, Кнорринг порой удается сделать „женскость“ своих стихов нарочитым приемом. Той же Ахматовой Кнорринг обязана чувством меры, известною сдержанностью, осторожностью, вообще — вкусом, покидающим ее сравнительно редко. Кнорринг женственна.


Окна на север

Лирические стихи Кнорринг, раскрывающие личное, предельно интимны, большей частью щемяще-грустные, горькие, стремительные, исполненные безысходностью и отчаянием. И это не случайно. Кнорринг в 1927 заболела тяжелой формой диабета и свыше 15 лет жила под знаком смерти, в ожидании ее прихода, оторванная от активной литературной среды русского поэтического Парижа. Поэтесса часто лежит в госпитале, ее силы слабеют с каждым годом: «День догорит в неубранном саду. / В палате электричество потушат. / Сиделка подойдет: „уже в бреду“.


Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 2

Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг (1906–1943), названный ею «Повесть из собственной жизни», публикуется впервые. Второй том Дневника охватывает период с 1926 по 1940 год и отражает события, происходившие с русскими эмигрантами во Франции. Читатель знакомится с буднями русских поэтов и писателей, добывающих средства к существованию в качестве мойщиков окон или упаковщиков парфюмерии; с бытом усадьбы Подгорного, где пустил свои корни Союз возвращения на Родину (и где отдыхает летом не ведающая об этом поэтесса с сыном); с работой Тургеневской библиотеки в Париже, детских лагерей Земгора, учреждений Красного Креста и других организаций, оказывающих помощь эмигрантам.


Стихи о себе

Первый сборник поэтессы. В статье "Женские" стихи, строгий, взыскательный и зачастую желчный поэт и критик Владислав Ходасевич, так писал о первой книге Кнорринг: "...Сейчас передо мною лежат два сборника, выпущенные не так давно молодыми поэтессами Ириной Кнорринг и Екатериной Бакуниной. О первой из них мне уже случалось упоминать в связи со сборником "Союза молодых поэтов".    Обе книжки принадлежат к явлениям "женской" лирики, с ее типическими чертами: в обеих поэтика недоразвита, многое носит в ней характер случайности и каприза; обе книжки внутренним строением и самой формой стиха напоминают дневник, доверчиво раскрытый перед случайным читателем.


Рекомендуем почитать
Аввакум Петрович (Биографическая заметка)

Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.


Защита Зимнего Дворца

Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.


Бакунин

Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.


Сердце на палитре: художник Зураб Церетели

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Старовойтова Галина Васильевна. Советник Президента Б.Н. Ельцина

Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.