Золотые коронки - [28]

— Как здоровье, герр оберст? — любезно осведомился барон. — Я слышал, у вас был приступ астмы.

— И сильный, барон. Проклятая астма замучила.

— Вам нужно отказаться от шпика, герр оберст, ваша полнота вредит вам.

— Будь я проклят, если это сделаю, — сказал фон Крейц, придвигая гостю стул. — Шпик и коньяк — это лучшее, что еще осталось в жизни.

— Не скромничайте, герр оберст. Вчера в ресторане вы совсем не кротко поглядывали на мою даму.

Барону льстило, что его дама вызвала восхищение всех офицеров. Фон Крейц, опытный физиономист и психолог, давно уяснил характер барона. До сих пор ничего предосудительного в его поведении не замечалось. Однако стоило фон Хлюзе показаться с Галиной, как полковнику тотчас донесли об этом. И в ресторане ему было важно убедиться, что барон будет с женщиной. Фон Хлюзе — старший весьма строг на этот счет. Вот почему полковник охотно поддержал разговор о Галине.

В свою очередь барон опасался скомпрометировать себя связью с непроверенной женщиной. Можно было обратиться за справками в гестапо, но аристократическая натура барона восставала против услуг гестапо в столь щекотливом деле. Фон Крейц же был в известной зависимости от дяди, и поэтому барон поделился своим планом устроить Галину личным секретарем. Когда он назвал фамилию одесского шефа Галины, полковник обещал содействие.

— Спасибо, герр оберст, на вас можно положиться, — сказал барон и, сменив дружеский тон на деловой, заметил, подойдя к карте Восточного фронта: — Вчера русские атаковали на северо-западе. Они начинают наступление с колоссальным количеством артиллерии…

Взвинченные астмой нервы полковника не выдержали менторского тона младшего по чину и по возрасту офицера, и фон Крейц с досадой перебил обер-лейтенанта:

— Я достаточно информирован, барон. Русские развивают прорыв в глубину…

— Герр оберст, я не кончил, — недовольно остановил его барон и важно продолжал: — Я уверен, что успехи русских на фронте вызовут усиленные действия англичан и американцев.

Третий принцип фон Крейца запрещал высказывать столь опасные мысли, поэтому он выразился уклончиво и глубокомысленно:

— Я никогда не верил в прочность союза русских с англо-саксами. Они еще передерутся.

Эта точка зрения вынудила барона сделать такое непатриотическое замечание, которое фон Крейц постарался запомнить на всякий случай:

— Драка будет из-за раздела Германии, не раньше, герр оберст. А пока дела идут все хуже. Генерал нездоров…

— Да? — вставил полковник.

— Откровенно говоря, он просто встревожен. Остался неподвижным лишь наш участок фронта, и это затишье ненадолго. Ваше мнение, герр оберст?

— Противник накапливает войска, барон. Перехваченные радиограммы подтверждают движение свежих частей. Мы проверяем это.

Барон попросил не обойти его при передаче сведений генералу.

— За добрые вести и гонцу награда, герр оберст, — доверительно сказал он. — Мне нужны погоны гауптмана. Дядя пишет: фюрер в ярости, так что тревога генерала не напрасна. И для вас, герр оберст, может не быть другого такого момента. В случае удачи ваши акции высоко поднимутся.

Полковник с усилием согнул толстую шею.

— Я всегда был уверен в вашей дружбе, барон.

Барон вытянул палец к карте и сказал напыщенно, словно выступал перед солдатами, отправляемыми на фронт:

— Генералу необходимы все детали подготовки наступления русских. На узком участке мы создадим мощную линию обороны. Выясните, герр оберст, направление главного удара, и мы вроем в землю «тигры» и «пантеры». Это будет непробиваемо!

Полковник потерял веру в непробиваемость укреплений, однако свои сомнения он держал под замком. В его интересах было выставить в самом выгодном свете свою деятельность, и он вынул из сейфа депешу Петерса.

— Я включил в операцию лучших людей, барон, — объяснил полковник. — Один из них — довоенный резидент. Нам нужно беречь этих людей, они еще пригодятся Германии. Но я не посчитался с этим. И вот результат. А сейчас подойдет лейтенант с последней шифровкой.

— О, тогда я подожду, — сказал барон и выглянул в окно. — Моя дама скучает без меня в машине. Я бы хотел, герр оберст, представить ее вам. С вашим опытом распознавания людей…

— С удовольствием, барон, у меня тонкий нюх, — прищелкнул пальцами полковник. — Маленький психологический этюд! Деликатно, ха-ха!

Но когда фон Хлюзе вышел, полковник бросил ему вслед:

— И хочется, и колется, слюнтяй!

III

На столике были расставлены три бокала, радио гремело бравурным маршем. Полковник встретил гостей у дверей.

— У вас завидный вкус, барон, — сказал он, окидывая женщину проницательным взором. — Ваша дама способна омолодить даже такого старого толстяка, как я…

— Вы мне льстите, герр оберст, — улыбнулась Галина, сверкнув червонным золотом коронок, и протянула узкую смуглую руку.

— Я хиромант, фрейлейн, — сказал полковник, рассматривая линии ее ладони. — Изящная форма вашей руки позволяет мне угадывать совершенство и остальных форм.

— Вы греховодник, герр оберст, — смущенно вырвала руку Галина, — заставляете меня краснеть.

Полковник раскатился хриплым смехом. Он опять дышал тяжело, но крепился.

— Приятно вспомнить старину, фрейлейн. Выпьем? Что вам налить?