Золотые коронки - [26]
Приняв радиограмму, девушка включила передатчик, быстро отстучала ключом квитанцию и получила ответ корреспондента. Она записала радиограмму в журнале и еще минуту прислушивалась к гулу эфира, где в любой момент могли прозвучать ее позывные. Потом с наслаждением потянулась гибким телом, схваченным в талии новеньким офицерским ремнем. «Уже успел подарить!» — подумал майор, узнав ремень Сотникова.
Сдвинув на затылок надоевший обруч, девушка взяла початую колоду, выдернула из середины карту, но почему-то обернулась и обомлела. Загораживая карты, невпопад выговорила:
— Вы что, товарищ майор…
— Вольно! — улыбнулся майор и сел на один из широких ящиков-скамеек, устроенных вдоль стен машины. — Доложите, товарищ сержант, какого суженого карты нагадали?
Девушка еще пуще зарделась, но упрямо тряхнула головой, сбросив на лоб атласную прядь волос. Майор задал вопрос неслужебный, и она ответила в том же тоне:
— А вы сразу подсмеиваться, товарищ майор! Ну, погадала, что ж тут такого? Разве вам не интересно узнать будущее?
Вспомнив цыганку, приставшую к нему на базаре в Ростове с неизменными словами: «Позолоти ручку, красавчик, всю тебе правду расскажу, погадаю», майор расхохотался и тут же смолк от острой боли в руке. «Ого, смех мне противопоказан», — с досадой подумал он, но девушке ответил шутливо:
— Зачем же мне в будущее непрошеным соваться, а? Ну, допустим, узнаю я, что буду убит. Интереснее мне жить станет? А насчет любви я так думаю: кто полюбит на всю жизнь, тому и гадать нет надобности…
— Да-а, и совсем нет! — обиделась Маринка. — Вы так говорите, потому что девушкой не были. Девушки все гадают…
— Очень жалею, что не побывал в девушках, — сказал насмешливо майор и не удержался, уколол Маринку — Должно быть приятно, когда девушку сразу двое любят, как вас…
Девушка вспыхнула, хотела возразить, но вдруг нахмурилась, плотнее надвинула наушники, села к столу и схватила карандаш. Пока она принимала новую радиограмму, майор просмотрел журналы регистрации и приема-сдачи дежурств. До смены оставалось двадцать минут. И когда девушка повернулась, чтобы продолжить разговор, майор сказал:
— Садитесь, гадайте, я не запрещаю, а я постучу ключом, — он занял ее место и добавил: — Надо иногда упражняться…
Он положил на стол листок с рядками цифр, включил передатчик. Девушка сунула карты в ящик и с улыбкой превосходства наблюдала за медлительными движениями майора. Перед первым занятием в осовиахимовском клубе она месяца два долбила наизусть азбуку Морзе. А на занятии расплакалась, потому что радисты не считают точки и тире. Как мелодия любимой песни вызывает в памяти слова, так в свисте морзянки радисты на слух читают звучание каждой буквы. Это показалось ей чудом. А сейчас ей смешно, что майор так неровно выбивает ключом цифры. Но, читая эти цифры на слух, она не знала, что майор просит начальника контрразведки фронта установить наблюдение за ее радиостанцией и передать не позже, чем через час, что просьба будет выполнена.
Они успели опять поменяться местами, когда в машину поднялась старший сержант Кира Кутырева, а вслед за ней посыльный с узла связи. Он забрал принятые радиограммы и оставил новые для передачи. Радистки сменились без обычных разговоров о том, о сем.
— Ох, и спать хочется! Сейчас как завалюсь! — сказала Маринка, прощаясь, и сошла на землю.
Она только шагнула от лестницы, как сильная мужская рука цепко схватила ее повыше локтя. Она рванулась, но незнакомый голос тихо сказал над ухом:
— Сержант Смирнова, вы арестованы…
Всем радистам армейского РАФа была известна особая привязанность майора Ефременко к радиотехнике. Его приходы на рацию никого не удивляли. И все-таки присутствие в машине старшего офицера обычно стесняло радистов. По Кире этого не было заметно. Она повесила пилотку на гвоздик, расправила гимнастерку, заложила за уши пряди коротких каштановых волос и спросила, глядя на раненую руку майора белесыми неулыбчивыми глазами:
— Я могу начинать работу, товарищ майор?
— Давайте, действуйте, я жду радиограмму, — сказал майор и подумал, что Сотников зря так охаивал Киру: у нее была ладная фигура, лицо ее было бы даже миловидным, но прыщики и краснота огрубляли его; полную грудь украшала медаль «За боевые заслуги» и две нашивки за ранения.
Когда с месяц назад Кира явилась с направлением к начальнику узла связи, майор, проверявший радистов важных раций, ознакомился с ее личным делом, побеседовал с ней, потом послал запросы на место ее последней службы на Северо-Западном фронте и в госпиталь. Неясно было, почему после выздоровления ее направили на юг, а не на север, где она служила с начала войны. Впрочем, так бывало часто, ответы пришли положительные, и он перестал интересоваться ею.
Но ее сближение с Овсянниковым неприятно поразило майора. Было противоестественно видеть сильную молодую женщину рядом с тщедушной, типично канцелярской фигуркой пожилого, потертого бывшего бухгалтера.
Формально старый холостяк Овсянников был вправе встречаться с кем угодно. И может быть, майор не послал бы своего помощника провожать Овсянникова, если бы в составленном им списке новых радистов первой не стояла Кира Кутырева. Теперь же у него из головы не выходило то, что доложил Сотников о свидании Овсянникова с Кирой.
