Золотой Василёк - [80]

Дома Надя бросила на кровать свой узелок и стала у окна. Ей хотелось умереть, только сразу, сейчас же, без мучений. Она словно была ранена насмерть и истекала кровью.

Светало...

Раздались торопливые шаги. Кто-то постучал в дверь. Надя не ответила и не обернулась. Вошел Ромашов.

— Положение трудное, но не безнадежное, — сказал он, подходя к Наде. — Чехи не удержатся. Это вопрос времени. А красные вернутся. Требуется только все силы напрячь, чтобы уцелеть. Меня, конечно, никто не тронет.

Ромашов помолчал. Надя даже не повернула головы. Он уже снял свою засаленную кепку и грязный пиджак. Выбрился и надел летний костюм.

— Я человек, не занимающийся политикой, — продолжал Ромашов, — и за себя и за своих детей не опасаюсь. Вам, конечно, хуже.

Он опять помолчал. Прокашлялся, подергивая острую небольшую бородку. Подошел к двери. Закрыл ее. И таинственным шепотом сказал:

— На вас в штабе есть донос, вы ведь давали подписку в ревкоме о вашей платформе.

Надя с презрением посмотрела на Ромашова. В нарядном костюме он показался ей еще омерзительнее. Но она не предвидела и не могла понять смысла его значительного сообщения.

— Мне все равно, — безучастно сказала она. — Лучше умереть.

И такое безразличие почувствовал Ромашов в ее словах, что сразу прибегнул к другим доводам.

— Умереть — не задача. Хотя это тоже бессмыслица. Не смерть страшна, говорят. Страшна дорога к ней. Вы натерпитесь мучений. Вас посадят в душегубку, начнут ломать кости и суставы, выпытывая тайны. Над вами будут измываться десятки негодяев: вы не знаете этих скотов, — стараясь скрыть злой огонь в глазах, говорил Ромашов. — Они уже надругались над вашей знакомой, учительницей Серебрянской. Она тоже не успела выехать. Придут и за вами. Мне страшно за вас.

Надя села на кровать и, озираясь, сжалась в комочек.

— Бежать некуда! — сказал Ромашов. — Кругом заставы. Но и для вас есть выход. Если только вы будете благоразумной.

Надя с трудом подняла на него глаза. У нее не хватало сил с ним разговаривать.

— Да, да, выход есть. Выходите за меня замуж. Не пугайтесь! — успокоил он Надю, заметив ужас и брезгливость на ее лице. — Я ведь прекрасно знаю, что могу быть только вашим отцом. Брак будет фиктивный. Это теперь часто бывает. Я сегодня заявлю, что вы моя невеста, и тогда вас никто не посмеет тронуть: моя репутация вне всякого подозрения. А потом, недели через две, красные вернутся. Сообщение наладится. и вы сможете пробраться к матери, на Дальний Восток. Я буду только ширмой. Знать это будем только вы и я.

Надежда, как роса в пустыне, вдруг освежила Надину душу. Неужели это возможно? Неужели можно вернуться домой, к маме, к любящим ее людям! Как она дурно думала о Ромашове! А он хочет ее спасти.

И желание без борьбы спрятаться за чью-нибудь спину так овладело ею, что она старалась не думать, не слышать своего сердца, которое вдруг тревожно стукнуло, как удар колокола при пожаре.

— Оставьте меня! — сказала она.

Прошел и этот день. Тяжкий. Невыносимый. И пришла мрачная ночь. Надя не спала. Луна сквозь рваные тучи беспокойно заглядывала к ней в окно.

В самый темный час, перед рассветом, мимо окна протопали тяжелые сапоги. В парадной затрещал звонок. Сонная Даша долго возилась в передней, отыскивая огарок и спички.

Ромашов выскочил услужливо, опережая прислугу. Выхватил свечку и зажег ее.

Молодой русский прапорщик, в сопровождении двух чешских солдат, назвал фамилию Нади и предъявил бумагу.

Прапорщик постучал в комнату Нади. Она открыла дверь. И отошла к окну.

В пустой комнате было нечего обыскивать. Не было даже корзинки для вещей.

Ромашов засуетился.

— Господин поручик! Это какое-то недоразумение. Все надо уладить! Дело в том, что Надежда Алексеевна моя невеста. Я за нее ручаюсь. Я готов сию минуту вместе с вами проследовать в штаб и все объяснить. Начальник контрразведки мой личный друг. — На бледном лице Ромашова лихорадочно блестели черные глаза.

Поручик козырнул. Надя стояла в оцепенении у окна. Ромашов взял фуражку и вышел с конвоем из дома.

Он скоро вернулся. Подошел к Наде.

— Успокойтесь, — сказал он, — вас никто не тронет. Но придется согласиться, что вы моя невеста.

Надя хотела крикнуть. Но спазма, как во сне, сдавила ей горло. Она упала лицом на кровать и затихла.

Ромашов на цыпочках вышел и прикрыл дверь.

* * *

Слух о том, что Надя — невеста директора, быстро разошелся в городишке. И Надя видела странные, недоуменные взгляды ее немногочисленных новых знакомых.

Особенно к ней приглядывался сутулый военный врач, полковник медицинской службы, с длинной рыжей бородой и лохматыми бровями, под которыми прятались чистые синие глаза. И порой Наде чудилось, что где-то она его встречала. Но когда это было?

И еще Даша, чувашка, прислуга Ромашова, со страхом смотрела на Надю и шепотом торопливо повторяла:

— Я боюсь хозяина. Как он кричит! Как он дерется!

— Глупая! — успокаивала ее Надя. — Ну когда же он на тебя кричал? Он добрый человек.

Но Даша не верила и с ужасом твердила свое:

— Как он кричит! Как он кричит!

А между тем чехи взяли Казань. Красные отступили к Свияжску.

Глава XI. ВОЗМЕЗДИЕ

30 августа в городишке разнесся слух, что в Москве, на заводе Михельсона правая эсерка Каплан выстрелом из револьвера тяжело ранила в плечо Ленина, когда он возвращался после митинга с завода.