Золотой Василёк - [33]

Влажный ветер играл воротником ее синей матроски, завивал в кольца выбившиеся пряди волос. Павел Георгиевич окликнул ее, приглашая завтракать. Надя оглянулась. Ее зеленые глаза сияли счастьем, тем счастьем, которое посещает человека в редкие, особые минуты, когда он всем существом своим ощущает, как прекрасна земля под высоким утренним небом.

И Надя улыбалась реке, которая уходила к горизонту, и ветру, который овевал ее, и свету, который отражался в каждой капельке воды и в Надиных зеленых удивленных глазах.

Она не сразу поняла, чего хочет от нее Курбатов, и, тряхнув головой, как бы очнулась от очарования, которое захватило ее, вздохнула глубоко, словно прощаясь с кем-то, и пошла к столу, откуда так вкусно пахло молоденькими огурцами и укропом.

Завтракали долго. Лиза не успевала наливать в чашки чай. Она была застенчива и, чтобы скрыть это, старалась все время что-нибудь делать: то готовила бутерброды, то уносила в камбуз чайник, то мыла ложечки. Заметив это, Павел Георгиевич предложил Лизу сменить. Сам налил ей чашку горячего чаю, положил на тарелочку яичницы и колбасы, придвинул корзинку с японскими вафлями. Но Лиза, смущаясь и краснея, от всего отказывалась, уверяя, что она никогда в такое время не ест, и, обжигаясь, пила пустой чай.

Когда все наелись, Надя, привыкнув убирать со стола, решила вдвоем с Лизой перемыть посуду и уложить оставшуюся еду в корзинку. Лиза охотно согласилась. Они были одни на палубе, остальные пассажиры спустились вниз, в кают-компанию. Надя снова налила Лизе чай, не спрашивая, положила всякой еды и, все еще взволнованная, стала рассказывать, как всходило солнце, какое это было наслаждение смотреть на него и какой счастливый день пришел с этим восходом. И столько было в ее глазах восторга и удивления, что даже Лиза, бедная Лиза, сознавая, как она нелепа в своей самолюбивой застенчивости, и еще больше раздражаясь на себя за это и все-таки считая, что она здесь лишняя, что только из жалости и вежливости взяли ее на такую веселую прогулку, на мгновение поверила, что счастье, быть может, улыбнется и ей. И, позабыв свои сомнения и тревоги, робость и застенчивость, она слушала Надю и, как равная среди равных, пила чай, ела колбасу, с хрустом откусывала сочный огурец, круто его посолив, и грызла его мелкими крепкими зубами.

Незаметно прошел день. Вечерняя звезда засветилась на небе, и на палубе «Владивостока» роса увлажнила парусиновый тент.

Все собрались в кают-компании, уселись на мягких диванах.

В окна было видно, как с гор ползут клочья тумана.

Павел Георгиевич сказал в трубку, чтобы капитан прибавил ходу.

Капитан и сам торопился: кто любит холодные туманы!

А Павел Георгиевич рассказал детям, как несколько лет назад возник проект перегородить дамбой Татарский пролив — между материком и Сахалином. Тогда считали, что причина туманов — холодное течение из Охотского моря.

— Ошибку эту заметил адмирал Макаров, — сказал Курбатов. — Он доказал, что такого течения нет. Туманы на побережье бывают потому, что Амур впадает в пролив в самом узком месте и загораживает путь теплому течению Куро-Сиво. Предлагали даже повернуть устье Амура, чтобы он впадал севернее — в Охотское море. Но и в этом проекте не все было верно. Летом с моря на материк дуют муссоны и гонят морскую воду с востока на запад. А вращение Земли поворачивает это течение вправо, на юг. Вот почему вдоль берегов Охотского и Японского морей идут с севера холодные воды, а на побережье висят пологом туманы. Надо победить эти холодные течения вдоль побережья, — сказал Курбатов.

— Правда? Это можно? — спросила Надя.

— Думаю, возможно. Мы и сейчас производим изыскания. Конечно, нужна большая проверка и точные расчеты. Если они подтвердятся, будем предлагать проект прорыть канал, чтобы отвести холодные воды в Берингово море. И тогда исчезнут туманы, земля станет лучше плодоносить. В Татарском проливе течение унесет ил и песок, Амур ведь постоянно заносит песком морское дно в лимане. И городок наш станет глубоким и притом незамерзающим портом.

— Какое это было бы счастье! — тихо сказала Надя.

— А папочка про это толстую книгу пишет, — гордо сообщила Люся, младшая дочка Павла Георгиевича.

— Это верно? — робко спросила Лиза.

— Верно-то верно, только нужно, чтобы это были не маниловские мечтания, а точный расчет. Тут нельзя щадить ни сил, ни жизни. Правительство дает очень мало средств для изысканий. Хорошо, что в этом заинтересованы промышленники, они не жалеют золота. Ради этого стоит его зарабатывать.

— А вы, Павел Георгиевич, тоже даете на это деньги? — спросила Надя.

— Сейчас это главный интерес моей жизни.

Лиза и Надя внимательно слушали Павла Георгиевича, хотя и не совсем поняли. А мальчики не принимали участия в разговоре. Они играли с Людой и Маней в бирюльки, и Гемка старался крючочком подцепить и вытащить из кучки крошечную кастрюльку и при этом не рассыпать всю кучку.

— Папочка! Ты всегда затеваешь скучные разговоры. Это интересно только Наде, а Лиза просто из уважения к тебе слушает. Расскажи такое, чтобы всем было интересно и весело, — предложила Люда. — Мы уже кончили игру в бирюльки.