Золотой тюльпан. Книга 1 - [94]

— Конечно, это не уменьшит вашего горя, но должен сказать, что фрау ван Девентер умерла без мучений.

Сибилла, которая вела себя совсем не так, как предполагал Людольф, посмотрела на врача полными слез глазами.

— Как ужасно, что она осталась совсем одна! Подумать только, пока мы танцевали в банкетном зале, бедная Амалия… — Голос Сибиллы оборвался, и она закрыла руками лицо.

Алетта старалась успокоить сестру. Она ведь знала, что несмотря на легкомыслие, у Сибиллы очень доброе сердце.

— Вероятно, фрау ван Девентер умерла во сне.

— Да, так оно и было, — подтвердил доктор Маттеус. Он не стал говорить девушкам, что нашел тело Амалии наполовину съехавшим с кушетки. Атласная подушка выскользнула у нее из-под головы. Доктор Маттеус знал, что Амалия была очень щепетильной и аккуратной. Он не сомневался, что она не хотела бы, чтобы кто-то увидел се в таком состоянии. Из чувства сострадания врач отнес тело Амалии в спальню и положил на кровать. Его мучило раскаяние, что он не смог прийти вовремя и позвать супруга к постели умирающей.

Дверь спальни открылась, и на пороге появился Людольф. Врач отметил, что он был очень печален, но спокоен. Амалия болела так долго, что ее достойный супруг был давно готов к самому худшему.

— Будьте добры, сообщите гостям о кончине моей жены, доктор Маттеус, — горестно сказал Людольф.

— Разумеется, сударь. Я это сделаю немедленно, — с готовностью ответил врач, так как веселая музыка была совершенно неуместна в доме, который посетила смерть.

Он торопливо вышел из комнаты. Высказав соболезнования, сестры последовали за врачом. Музыка в зале резко оборвалась, и наступила тишина. Когда Франческа одевала плащ, ее вновь охватил ужас при воспоминании об утренней сцене в библиотеке. Подумать только, что это произошло в последние часы жизни Амалии! По глазам Людольфа Франческа поняла, что он не испытывал ни малейшего раскаяния. Ее передернуло от отвращения к этому человеку. Когда девушки вошли в зал, то увидели пораженных страшной новостью гостей. Хендрик подошел к дочерям и стал их успокаивать. Франческа была благодарна отцу за заботу, а Сибилла прильнула к нему, как маленькая девочка.

Людольф остался один в покоях Амалии и не вышел проводить гостей. Сейчас его мучила одна мысль: кто перенес тело Амалии с кушетки на кровать? Он вздохнул с облегчением, когда вернулся доктор Маттеус и рассказал, что произошло до прихода Людольфа.

— Я знаю, вы удивитесь, когда узнаете, что горничная оставила фрау ван Девентер на кушетке. Сама она перейти в спальню, разумеется, не могла. Я взял на себя смелость и перенес ее.

Людольф был очень благодарен врачу.

— Это очень великодушно с вашей стороны, доктор. Благодарю вас всем сердцем. Вы пощадили мою Амалию. Кроме того, для девушек, что пришли вместе со мной, это было бы удручающим зрелищем.

Оставшись один, Людольф осмотрел комнаты Амалии. Когда пройдет время траура, нужно будет сменить всю обстановку и снова соединить эти комнаты с домом. Его взгляд упал на картину Питера де Хоха. Картина должна висеть в гостиной, здесь ее никто не видит. Конечно, придется некоторое время изображать из себя убитого горем вдовца. Людольф уже успел с точностью до дня высчитать время траура, которое начнется с завтрашнего дня.

На следующий день Хендрик сомневался, стоит ли идти в дом ван Девентера, однако тот не отменил встречу, и точно в назначенное время художник был у него. Встретивший посетителя лакей носил на плече розетку из черной ленты, а все служанки были в черных кружевных передниках. Дом ван Девентера, где все разговаривали приглушенными голосами, представлял собой резкий контраст с домом самого Хендрика, куда нескончаемой вереницей шли друзья и соседи, чтобы пожелать Франческе удачи и вручить ей небольшие подарки.

Людольф ждал Хендрика в комнате, где они впервые играли в карты с Отто и Клаудиусом. Хендрик счел этот выбор весьма неудачным, если учесть причину его прихода. Однако ему не хотелось думать, что хозяин сделал это нарочно. Сам Людольф был в глубоком трауре, даже пряжки на его башмаках были черного цвета.

— Очень любезно с вашей стороны принять меня в столь печальный день, — сказал Хендрик, после обычного в таких случаях соболезнования. Он сел на предложенное кресло, хотя Людольф остался стоять, положив руку на мраморный навес над выложенным делфтской плиткой камином. Казалось, всем своим видом он хотел показать, что собирается продиктовать Хендрику какие-то условия.

— Нам нужно обговорить дело, не терпящее отлагательства, — начал Людольф без всякого перехода. — Я хочу жениться на Франческе.

Хендрик был потрясен до глубины души. Его охватило чувство глубокого отвращения.

— И вы смеете говорить это, когда тело вашей жены еще не успело остыть, когда весь дом носит траур…

— Сейчас не время для сентиментальностей, — резко оборвал Людольф. — В течение шести месяцев я буду соблюдать траур, а потом посватаюсь к Франческе.

— Вы слишком многого хотите! — возмущенно фыркнул Хендрик.

Людольф продолжал, не обращая внимания на его слова.

— Несколько месяцев я вообще не буду с ней видеться, за исключением тех случаев, когда она будет приезжать домой. Тогда вы должны будете меня пригласить к себе. Я начну ухаживать за Франческой, не вызывая лишних пересудов.