Золотой след - [2]

Выслушав мужа, гречанка побледнела. Она сказала, что у неё болит голова, и ушла в свою комнату.

А на другой день она сообщила всем, что ночью кто-то украл у неё с подоконника коробочку с семенами.

Опечалился молодой барин. Невеселые мысли пришли ему в голову. Но он промолчал. Отдал жене вторую коробку и строго наказал:

— Смотри не потеряй. Это последняя.

Но и на следующий день гречанка, чуть не плача, сообщила, что семена опять ночью пропали.

Тут всякие сомнения у молодого барина исчезли. Не любит его жена. Испугалась, что из семян вырастет вьюн, и выбросила коробочку. Три дня барин пил с горя, а на четвертый прогнал гречанку из дому. В бричке отвезли её на станцию, посадили в поезд и отправили туда, откуда она приехала.

Семена, однако же, не пропали. Гречанка приказала прислуге выбросить коробочку в речку, но та схитрила, высыпала семена за оградой, а красивую коробочку отнесла домой. И вот из этих-то семян, как утверждают старики-забарцы, выросла трава-вьюн. Ее называли травой Шмеля.

В самом деле, мудр был лесной старец и достоин этой памяти, если только он жил когда-нибудь.

ДИВО ЖЕЛЕЗНОЕ

Эту диковинную историю про чудо-машину барина Тринклера рассказал мне учитель, теперь уж старик пенсионер, Макар Семенович. Барина он не помнил, а вот конюха Трофима, о котором будет здесь речь, знал. Трофим, между прочим, доводится родственником нашему сторожу деду Беляю.

История эта такая.

В те времена барин Тринклер безвыездно жил в своем забарском имении. По причине нервного заболевания доктора не разрешали ему даже на зиму уезжать в шумную столицу Петербург, и тосковал он с женой и дочерью Наталочкой зимой и летом в деревне. В эти-то времена и узнал барин случайно из книг, что англичане будто бы изобрели такую машину, которая разговаривает с человеком, играет в шахматы, шашки и поет. Тут вся семья загорелась желанием заиметь у себя в Забаре такую чудо-машину.

— Ну, какая у нас жизнь? — рассуждал барин. — Ни одного умного человека во всем округе. Сосед мой граф Суходольский заедет раз в месяц, и то говори с ним до второй рюмки, а потом понесет чепуху.

Управляющий осмелился возразить на это барину. Справедливо, дескать, изволили заметить, но где в России достанешь этакую машину? Не существует её.

— Раз не существует, — ответил упрямый барин, — изобрести надо. Хватит России отставать от Англии. Денег я не пожалею.

— А где раздобыть таких спецов-изобретателей? — упирался управляющий.

— Ищи! Свет большой, — приказал барин, — чтоб к рождеству машина была готова.

Старый Тринклер был немец по происхождению. Еще ребенком его вывезли из Германии, и, можно сказать, обрусел он окончательно, но немецкое упрямство в нем сохранилось до старых лет.

Забарцы к его фамилии никак привыкнуть не могли и называли барина промежду собой — Тринкель, чтобы язык не ломался.

Управляющий боялся своего строгого хозяина. Задумался бедняга, зачесал голову: где взять ему первоклассных мастеров? Всю ночь не спал, раскидывая мозгами. На утро приказал конюху Трофиму заложить тройку.

— Для барина? — спросил Трофим.

— Нет, для меня. В волость поеду.

С этого дня стал управляющий ездить из волости в волость. Побывал даже в Москве, но нужных ему мастеров нигде найти не мог, а которые подходящие находились, те наотрез отказывались строить чудо-машину, не можем, дескать.

Время шло. Управляющий в тревоге и спать перестал. Что ни день — новых ему коней подавай.

Трофим глядел на это дело, глядел и не сдержал своего гнева:

— Да что же это такое? Самодурство настоящее. Не дам больше коней! Хоть увольте — не дам! Лошадь, чай, не собака. Ухода требует, любви к себе.

Об этих словах доложили барину. Тот вызвал к себе конюха:

— Ты что же это, Трошка, позволяешь себе? С твоими ли куриными мозгами в мои дела соваться? Или в рекруты захотел, болван ты этакий?

Трофим боялся с Тринклером спорить, однако не стерпел на этот раз:

— Я, барин, не Трошка, а Трофим. Вышел из Трошкиного возраста.

— Скажите пожалуйста! Не много ли чести? — возмутился помещик. — Дурак ты этакий.

— Почему же я дурак?

— Да потому что конюх.

— Я грамоте обучен, барин. Библию читал и другие всякие книги, и никто меня дураком не считает.

— Все вы тут дураки, — окончательно рассвирепел Тринклер. — Только и годитесь, что в солдаты да в конюхи.

— Эх, барин, барин, — сокрушенно вздохнул Трофим. — Ученый вы человек, а говорите сущие глупости.

Эти-то слова более всего разгневали помещика. Обозвал он Трофима крещеной скотиной, выгнал со двора и приказал управляющему найти другого конюха.

Тут-то самая история и началась.

Остался Трофим без дела, и надумал он плести из лозы корзины всяких размеров и продавать их в Климове на базаре. Семья у мужика была великая, а надел земли малый, жилось впроголодь, оттого и пришлось заняться промыслом.

Ну и вот. Рубил он однажды лозу за Непутью. Сел перекурить, глядит по берегу, не спеша этак, идут два человека. Босые, но обувку при себе за плечами несут. И одеты во все несамотканое. Словом, не крестьяне, а вроде бы вольные мастера.

Окликнул их Трофим. Те подошли. Присели, закурили. Слово за слово, завязалась беседа. Рассказал Трофим, как его барин из конюхов выгнал, дураком обозвал, и о том, по какой причине весь этот скандал загорелся.