Золотой скорпион - [41]

Гастон Макс пожал плечами, и на его губах заиграла многозначительная улыбка.

— Мы узнали немного, — сказал он, — и многое предполагаем. Давайте попытаемся угадать побольше, а узнать все.

— Вы не возражаете, — добавил Данбар, — если мы заслушаем рапорт сержанта Сауэрби.

— Конечно нет, — согласился помощник комиссара, — вызовите сержанта Сауэрби.

Мгновение спустя вошел сержант Сауэрби; его лицо было красным, а волосы были взъерошены больше, чем обычно.

— Есть что докложить, Сауэрби? — спросил Данбар.

— Да, инспектор, — ответил Сауэрби в той манере, как это принято в полиции, затем он взглянул на помощника комиссара и добавил: — С вашего разрешения, сэр.

Он вынул блокнот, в точности такой же, как у Данбара, открыл его, и на лице сержанта появилось глубокомысленное выражение.

— Во-первых, сэр, — начал он, не поднимая глаз от блокнота, — я расследовал дело относительно такси, проданного в рассрочку некоему Чарльзу Маллету…

— Ха-ха! — рассмеялся Макс весело, — он назвал меня молотком.11 Это не Маллет, сержант Сауэрби, у вас слишком много «л» в этой фамилии, это — Малет, что означает — «человек из Малайзии».

— О! — прокомментировал Сауэрби, подняв глаза от записей, — действительно. Вы совершенно правы, сэр. Так вот, бывший владелец такси требует выплатить остаток суммы!

Все засмеялись, даже неулыбчивый помощник комиссара.

— Уплатите ваши долги, мистер Макс, — сказал он. — Иначе вы можете испортить репутацию французской полиции! Продолжайте, сержант.

— Это такси… — продолжал сержант, но Данбар его остановил.

— Опустите ту часть вашего рапорта, в которой речь идет о такси, Сауэрби, — сказал он. — Мы узнаем о нем у мистера Макса. Вы что-нибудь выяснили о желтом автомобиле?

— Да, — ответил Сауэрби невозмутимо и перешел к следующей странице. — Он был взят напрокат в гараже господ Уикерз в Кенинг-Тауне с понедельной оплатой. Леди, которая его наняла, была француженкой, ее звали мадемуазель Дориан. Она не могла представить никаких рекомендаций, известно было только, что она остановилась в гостинице «Савой». Поэтому она внесла крупный залог. Шофер у нее был свой, какой-то цветной.

— Она все еще пользуется этим автомобилем? — возбужденно оборвал его Данбар.

— Нет, инспектор. Сегодня утром она потребовала залог обратно: она сказала, что уезжает из Лондона.

— Она оплатила прокат чеком? — воскликнул Данбар.

— Деньги были получены через полчаса после того, как она его выписала.

— В каком банке?

— В «Лондон Кантри энд Бирмингем», в Кенинг-Тауне. Ее собственный счет в Стрэнд-банке был закрыт накануне. Ничего не удалось выяснить ни о ее модистках, ни о ювелирах, ни о чем прочем. Хотя я, конечно, побывал в гостинице.

— Ну, и?!

— Леди под именем мадемуазель Дориан снимала апартаменты в течение шести недель, иногда там обедала, но большую часть времени проводила вне гостиницы.

— Посетители?

— К ней никто никогда не приходил.

— Она обедала в одиночестве?

— Да, всегда.

— В ресторане?

— Нет, в своей комнате.

— Черт возьми! — пробормотал Макс. — Это — она. Я узнаю ее привычки!

— Она уехала сегодня? — спросил Данбар.

— Она уехала неделю тому назад.

Сауэрби закрыл блокнот и убрал его в карман.

— Это все, что вы имели доложить, сержант? — спросил помощник комиссара.

— Все, сэр.

— Благодарю, вы свободны.

Сержант Сауэрби вышел.

— Сэр, — сказал Данбар, — я вызвал инспектора Келли; китайский квартал находится в его ведении. Мне пригласить его зайти?

— Да, инспектор.

Тотчас вошел плотный, грубовато-добродушный ирландец — вполне характерный экземпляр умного старшего офицера полиции. Он внимательно оглядел присутствующих.

— А, инспектор, — приветствовал его помощник комиссара, — нам требуется ваша помощь в одном деле, связанном с Чайнатауном. Вы хорошо его знаете?

— Конечно, сэр.

— На этой карте, — помощник комиссара ткнул указательным пальцем, покрытым желтыми пятнами, в карту Лондона, — вы видите район, обведенный кругом.

Инспектор Келли склонился над картой.

— Да, сэр.

— Внутри этого круга, который в диаметре не превышает размером шиллинг, как вы заметили, находится дом, посещаемый членами одной группы. Мне сообщили, что эти люди могут быть китайцы или кто-нибудь с ними связанный.

— Да, сэр, — сказал инспектор Келли, широко улыбаясь, рассматривая прямоугольник внутри круга, — я думаю, что это вполне возможно! Семьдесят пять или, может быть, восемьдесят процентов всех жилых помещений, вплоть до чердаков и подвалов, на этих трех улицах занимают китайцы.

— Для вашего сведения, инспектор: мы полагаем, что эти люди принадлежат к опасной банде международных преступников. Не знаете ли вы какой-нибудь особенный дом или дома, которые, возможно, могли бы использоваться как место встречи членов такой банды?

Инспектор Келли почесал свою коротко остриженную голову.

— Как раз вот здесь была убита женщина, сэр, — сказал он, показывая ручкой, взятой со стола, на угол Трикольт-стрит, — около двенадцати месяцев тому назад. Мы выследили убийцу; им оказался китайский матрос, его нашли как раз в этом доме. Это своего рода лавка старьевщика, к которой прилегает полуразвалившееся здание, подвалы которого нависают над рекой и заливаются водой во время высокого прилива. В этом доме курят опиум и играют в карты, и я не стану утверждать, что там нельзя достать спиртного. Но дело там налажено хорошо.