ГЛАВА I
СОДЕРЖИМОЕ САКВОЯЖА
— Значит, вы понятия не имеете, где сейчас Найланд Смит? — спросил мой гость.
Я отнес его пустой стакан к буфету и снова наполнил.
— В Хельсинки я получил от него две телеграммы, — ответил я. — Первая была из Кингстона, Ямайка, вторая — из Нью-Йорка.
— Ах! Ямайка и Нью-Йорк… Что-то он отклонился от своего обычного маршрута. С тех пор никаких известий?
— Никаких.
— Вы уверены, что он не вернулся домой?
— Несомненно, его квартира на Уайтхолл заперта.
Я поставил виски с содовой перед сэром Лайонелом Бартоном и протянул ему кисет — он как раз чистил трубку. Моя столовая казалась слишком маленькой для такого крупного мужчины с львиной гривой подернутых сединой рыжевато-каштановых волос и проницательными голубыми глазами под густыми бровями. Наружность его была под стать славе: поневоле ждешь, что крупнейший в Европе востоковед окажется человеком весьма необычным.
— А вы знаете, Кэрригэн, — он набивал трубку родезийским табаком, как будто заряжал гаубицу, — я ведь знаком со Смитом дольше вашего, и хотя пропустил его последнее сражение с Фу Манчи…
— Вот как?
— В прошлом мы со стариной Смитом боролись против него вместе. Честно говоря, — он встал и принялся расхаживать по комнате, раскуривая трубку, — мне кажется, мы еще встретимся с этим китайским дьяволом.
— Это еще почему? — нарочито непринужденно спросил я.
— А что если он снова здесь… в Англии?
В голосе сэра Лайонела слышались те самые трубные звуки, которые выдавали в нем бывалого вояку; я ощутил нарастающее возбуждение.
— Предположим, просто предположим, у меня есть некоторые основания думать, что он здесь. Ну что, сегодня у вас не будет бессонницы? Чем чревато его присутствие? А тем, что, кроме Германии, нам пришлось бы иметь дело еще с одним врагом — врагом, способным принести за неделю больше вреда своими насекомыми, микробами, удавками и неведомыми ядами, чем Гитлер со всеми его войсками за целый год.
Он приложился к бокалу. Я молчал.
— У вас, — он понизил голос, — личная заинтересованность в этом деле. Вы согласились освещать финскую кампанию, поскольку…
Я кивнул.
— Поправьте меня, если ошибусь, и остановите, если я наступлю вам на любимую мозоль. Была одна девушка — по-моему, ее звали Ардата. Она принадлежала к почти вымершей белой народности — между прочим, я первым описал ее, — которая все еще живет в Абиссинии.
— Да-да… Она исчезла после нашего со Смитом отъезда из Парижа, когда Фу Манчи завершал свою битву с диктатурой. — Почти два года назад.
— Вы ее искали?
— Смит совершил чудо. В моем распоряжении оказались все средства секретных служб. Но с той поры мы не получали никаких сведений ни о докторе Фу Манчи, ни об… Ардате.
— Я слышал… — он стоял спиной ко мне и говорил через плечо, — что Ардата…
— … была во всех отношениях достойная девушка, — сказал я, вставая.
Страдания Финляндии, ранение, которое я там получил, приговор врачей, которые не допустили меня к строевой воинской службе, — все эти трагедии не могли сравниться с моим мужским горем — потерей Ардаты.
Сэр Лайонел повернулся и окинул меня проницательным взглядом, который я расценил как сочувствующий. Мы были знакомы много лет, и я знал, чего он стоит, но поладить с ним мог далеко не каждый. Ардата нежданно-негаданно привнесла в мою жизнь романтику, и вот девушка пропала. Бартон все это понимал.
Он снова принялся расхаживать по комнате, неистово пыхтя трубкой, и что-то в его осанке напомнило мне о Найланде Смите. Бартон был гораздо грузнее Смита, но у него была такая же задубевшая на солнце кожа, в нем чувствовалась та же жизненная сила; к тому же он тоже был заядлым курильщиком трубки.
От его слов у меня голова пошла кругом. Мне было интересно, не появился ли перед его мысленным взором образ — тот самый образ, который возник в моем собственном воображении: высокая, худощавая, по-кошачьи вкрадчивая фигура; гладко выбритая голова, лоб Шекспира, зеленые, как изумруды, глаза, которые порой странно затуманивались; гортанный голос — до того мощный, что, казалось, в нем воплощена энергия Цезаря, Александра Великого, Наполеона, — доктор Фу Манчи, олицетворение самого изощренного интеллекта современного мира.
Мне страшно хотелось услышать новости, но я сознательно сдерживал себя. Я снова наполнил стакан Бартона. Он принадлежал к поколению, которое привыкло много пить, и я даже не пытался подлаживаться под него. Я снова сел и сказал:
— Вы должны понимать, что затронули…
— Знаю, знаю! Я не из тех, кто пробуждает несбыточные надежды. Но тот факт, что Найланд Смит в Вест-Индии, практически все объясняет. Я напросился в гости, Кэрригэн, потому что, честно говоря, боялся поселиться в гостинице…
— Что?!
— Да… а мой собственный дом, как вам известно, пошел с молотка в первый день войны. Так вот. В чемоданчике — это весь багаж, который я с собой вожу, — лежит нечто такое, что, насколько мне известно, доктор Фу Манчи ищет уже много лет. С тех пор как я заполучил эти материалы, в моем доме в Норфолке начали твориться весьма странные вещи. Короче, меня так припекло, что я оттуда сбежал!
Я встал и подошел к окну. Возбуждение мое нарастало с молниеносной быстротой. В мире не было другого человека, которого я боялся бы больше, чем этого умнейшего китайского доктора, но если Ардата жива, значит, Фу Манчи — единственное звено, благодаря которому я могу найти ее.