Золотой медальон - [20]
Я ушел тогда от Аристарха раньше, чем мать и Иван Иванович. С собой унес не только гитару, но и чувство глубокого уважения к старшему поколению. Аристарх показался мне намного интереснее, чем Иван Иванович. И я стал часто навещать его. Нас роднила любовь к истории греков, римлян. И просто мне было с ним уютнее, чем с Иваном Ивановичем. Тот всегда серьезный, неулыбчивый. А Аристарх в разговоре со мной часто еще и переходил на французский. Да и любил он нас с матерью.
В сентябре мать записала меня в школу, как Кузнецова Гошу. Это посоветовал ей Иван Иванович. Он наказал нам скрыть по возможности все, что касается Григория Томилина. Дальновидным был старый профессор, прозорливым.
Директриса обрадовалась мне — отличнику и бумаги из прошлой школы как–то не запросили.
После школы я делал что–то по дому, учил главу за главой из поэмы Пушкина «Евгений Онегин» и, действительно, радовал этим мать. Потом убегал на улицу к ребятам. К тому времени наша маленькая шайка научилась довольно быстро перемещаться. Школа еще не знала, какие подвиги совершает их отличник в свободное от занятий время. Однако, я по прежнему ломал голову, как с помощью награбленных денег купить себе приличную обувь. Просто стыдно было ходить в рваных ботинках в школу, и к тому же надвигалась зима.
Некоторое время, зимой я бегал в подшитых валенках. В них ходить на «дело» было не удобно. Ноги росли катастрофически быстро, быстрей тела.
Закончилось первое полугодие. Наш седьмой «Б» класс готовил какую–то программу к Новому году, но я уклонился от участия. Классная руководительница предупредила меня:
— Кузнецов, тебе в апреле исполняется 14 лет, захочешь в комсомол вступить, а от общественной работы уклоняешься. Одной хорошей учебы не достаточно. Хоть бы свою больную мать пожалел.
— Я думаю о ней больше, чем вы думаете, — дерзко бросил ей в лицо.
— Так вот какой ты грубиян, Кузнецов! — удивилась классная руководительница и многозначительно проговорила, — Ну, ну.
Я постоянно думал о новогоднем подарке для мамы, как бы мне ухитриться истратить краденые деньги. Случай скоро представился. Буквально утром 31‑го декабря к нам зашел Иван Иванович. И с его приходом, верней с тем, что произошло накануне Нового 1954 года у меня снова, уже третий раз, начиналась жизнь сначала.
Да, к нам зашел Иван Иванович, он был взволнованным. Оказалось, ему идти на вокзал, встречать внучку. За окном намело сугробы, около сорока мороза, да еще с ветром. До вокзала далеко, транспорта в такую погоду не найти. Мать, конечно, засуетилась. Она отдала Ивану Ивановичу свое пальто, чтобы он надел его девчонке поверх того, в чем она приедет. Собрала какие–то шали. Велела Ивану Ивановичу не стесняться и накинуть еще и одеяло на свои плечи. И наказала сразу с вокзала прийти с внучкой к нам, для обогрева.
Как только Иван Иванович ушел, я без лишних слов принес уголь, раскочегарил печку. Железная плита накалилась докрасна. Потом сбегал за водой и поставил ведро на одну заслонку, а на другую чайник. Мать достала последние деньги и попросила меня купить булку белого хлеба, молока и пряников к чаю. Она не знала, чем мы будем питаться завтра, но по–другому поступить сегодня не могла. Зато у меня были деньги и не малые, которые лежали в угольном сарайчике, в железной коробке. Нужно было их употребить и теперь случай представился. Я взял бидон для молока, побежал, якобы в магазин, послушно опустив у шапки уши, чтоб не отморозить, как попросила мать, а сам зашел в сарайчик, достал 2000 рублей из коробки и минут пятнадцать переждал. Забежав, в дом, прямо от двери радостно закричал:
— Мама, смотрите, и половину пути не пробежал, вижу, метелью деньги метет. Наполовину замело, как я достал их.
— Ах! — воскликнула мать, — Кто–то потерял их. Надо бы поспрашивать людей в магазине. Это несчастье для кого–то!
— Хорошо, поспрашиваю, — не замечая мороза, помчался в магазин.
Вкуснейшая чайная колбаса, каких уже сейчас не встретишь на прилавке, стоила один рубль двадцать копеек. И я, конечно, тут разошелся и купил два килограмма этой колбасы, два килограмма сырокопченой, килограмм весового шоколада, несколько банок рыбных и мясных консервы, пряников, два литра молока, две булки белого хлеба, два килограмма масла. Затолкал все это обилие в сетку и поволок по сугробам, опасаясь за бидон с молоком, который держал в другой руке, чтобы не разлить его. Потому что горячее молоко нужно будет для внучки Ивана Ивановича.
Когда я вернулся, в нашей землянке было уже жарко. Не моргнув глазом, я соврал:
— Никто денег не терял. И вот, накупил. Мама, сегодня же Новый год наступает. Лучше посмотрите, сколько всего я принес. — И не раздеваясь, стал выкладывать на стол содержимое. Мать не поверила, что я спрашивал в магазине, но не стала меня ругать, только грустно заметила:
— Сынок, присваивать чужое должно быть стыдно.
Я не выдержал и высказал вслух то, о чем раньше молчал:
— Значит, истратить чужие деньги должно быть стыдно! А отнять у моего отца родителей и целое поместье не стыдно! Отца расстреляли, тебя арестовали. Теперь ты болеешь, и мы должны жить в этом курятнике, умирать с голоду? Это нормально?
Историю Эрика, главной героини, одноименного романа Марты Шрейн, можно назватъ историей современой Золушки, если толъко в сказках возможен такой трагизм и накал страстей.Главные герои романа — князь Гедеминов, Аделина и ее дотчь Эрика — люди во многом совершенно исключительные: красивые, сильные, умные, умеющие с достоинством переносить удары судьбы, которых на их долю выпало немало. Но трудно сказатъ, как могла бы сложитъся судьба Аделины и Эрики, если бы они не встретили "рыцаря на все времена" — князя Гедеминова, который не только стал для них ангелом-хранителем, но и помог обрести подлинное счастье и любовь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.