Золотой крест - [38]
Партизаны насторожились. Танки направились не по дороге, а значительно левее ее. «Ищут обходных путей», — подумал Кузнецов.
— Разрешите их встретить, товарищ командир, — вызвался Иван Кузьмин, показывая на гранаты, выложенные вряд на бруствере.
— Стефан Влоцкий, Анджей Лисняк, — обратился командир к двум молодым парням, — пойдете с Кузьминым.
— Стопроцентный порядок, — заметил Кузьмин и сказал напарникам:
— Захватите побольше гранат.
Кузьмин, Влоцкий и Лисняк вышли к мосту. А затем передвигались вдоль речки ползком.
Танки у берега в копнах сена встали в засаду. А солнце пекло невыносимо. Раскаленная броня, как видно, разморила танкистов. Из верхнего люка одной машины вынырнула голова. Немец осмотрелся и вылез на броню. За ним выбрались остальные.
Партизаны притаились в кустах, внимательно наблюдали. Немцы, оставив у машин по одному караульному, подошли к речке. Одни из них, не раздеваясь, плюхнулись в воду, другие жадно пили ее пригоршнями.
Кузьмин подал знак рукой. Влоцкий автоматной очередью уложил часовых. Лисняк и Кузьмин запустили по паре гранат; в сгрудившихся на берегу танкистов. Вверх взметнулась вода, грязь, песок. Раздались крики, стоны.
Партизаны осмотрели трофеи. Особенно усердствовал Кузьмин. Он быстро забрался в танк, повернул башню, опробовал работу рычагов и завел машину. Соскучился, видно, механик-водитель по родному делу!
Лисняк и Влоцкий сели во второй танк. Оба танка вырвались на дорогу и быстро оказались в расположении партизан.
— Товарищ комбриг, — рапортовал выскочивший из переднего люка Кузьмин, — разрешите передать на вооружение бригады два немецких танка неизвестной мне марки.
— Вот это трофеи! — произнес Кузнецов. — Охотно принимаем их.
— А еще просьба у меня имеется, — обратился разведчик к комбригу.
— Какая?
— Разрешите один танк назвать именем Вацлава Забродского.
Это предложение партизаны встретили восторженно.
Фронт все приближался. Михув не только по ночам, но уже и днем слышал гул орудий. Над городом все чаще проносились советские самолеты.
Немцы отступали. Их колонны двигались по шоссе на запад и часто наталкивались на засады. Партизаны пленили более тысячи вражеских солдат и офицеров.
На третий день пребывания в Михуве радио объявило:
«Сегодня в городском саду состоится открытый судебный процесс над бывшим полицаем Казимиром Пронтеком. Приглашаются все граждане».
На судебное заседание собралось столько людей, что в саду пришлось установить репродукторы.
Суд начался в шестнадцать часов. За столом, накрытым кумачом, находились члены партизанского суда.
Председательствующий Тыдык объявил, что Пронтек обвиняется в тяжелых преступлениях, совершенных в Михуве в дни фашистской оккупации города, и предоставил слово партизанскому обвинителю.
— Перед вами, граждане судьи, — громко начал обвинитель, еще совсем молодой худощавый человек, в прошлом студент-юрист, — стоит преступник особого рода. Он чинил бесчинства на нашей польской земле, издевался над женщинами и детьми, расстреливал без суда и следствия ни в чем неповинных мирных жителей. Взгляните на него. Он потерял человеческий облик. Жители Михува могут привести не один пример преступной деятельности этого садиста...
— Я скажу, пан прокурор, — поднялся со своего места мужчина в черных очках. — Можно мне?
Председательствующий ответил:
— Можно, говорите. Только подойдите поближе.
— Стасек, проведи меня, — мужчина обратился к сидящему рядом белоголовому мальчишке, давно не стриженному, в полинялой голубой рубашке с клетчатыми заплатками на плечах и на локтях.
Стасек, взяв свидетеля за руку, провел его к столу.
— Пусть простит пан прокурор, что я его перебил... Я давно знаю Казимира Пронтека. Очень давно. Он свой человек в Михуве, «по-свойски» с нами и расправлялся... Смотрите...
Мужчина снял очки и присутствующие на суде вместо глаз увидели две глубоких впадины.
— Это Казимир Пронтек выколол мне глаза.
Из публики понеслись возгласы:
— Убийца!
— Повесить его!
Слепой рассказал все по порядку, как его обвинили в сочувствии партизанам, как над ним издевались Казимир Пронтек и его шефы.
Когда свидетель сел на место, обвинитель, обращаясь к судьям, произнес:
— Фашистам не должно быть места на земле! Смерть им!
По парку гулко прокатились аплодисменты.
Суд закончился уже при электрическом свете. Он удовлетворил просьбу партизанского обвинителя и жителей Михува. Казимира Пронтека приговорили к расстрелу и тут же в парке привели приговор в исполнение...
Встречи в Михуве
Окружив город прочной вооруженной охраной, которая заняла удобные позиции в лесах и кустарниках, в оврагах и ручьях, на скатах высот и за пригородными строениями, партизаны удерживали Михув трое суток. А на четвертые утром, когда солнце только что выкатилось из-за горизонта, заиграв лучевыми стрелками в дождевых лужах, Александра Кузнецова, спавшего на штабном диване, разбудил дежурный:
— Александр Васильевич, до вас приехал человек с важным сообщением.
— Где он? — спросил командир бригады, потер ладонями глаза, соскочил с дивана и выбежал во двор. Подле крутоступенчатого крыльца на взмыленном гнедом коне сидел Иван Кузьмин. Он доложил:
