История становилась интереснее и загадочнее с каждым шагом. Только шагать уже было некуда. Мало ли в городе церквей? А если эти люди после дня рождения С. Д. уехали на Васильевский или на правый берег Невы? А может быть, они вообще были где-нибудь в Пушкине или в Петродворце? Но что же может находиться там, на скамейке возле церкви? Снова письмо? А куда ведет последнее письмо?
Он чувствовал себя Шерлоком Холмсом — прозорливым, спокойным, решительным. Нужно действовать методом дедукции, сказал он себе, дедукция и анализ. Ближайшая церковь — Владимирская, посетим ее. И он вскочил в автобус.
Что же все это значит: клад, ловушка, преступление, шпионаж? Может быть, сообщить в милицию? Но пока есть шанс самому раскрыть это дело, в милицию обращаться он не будет.
Возле Владимирского собора растекся сквер. Витя обследовал каждую скамейку вокруг и даже в церковной ограде, где на него косились сердитые старушки в черных платках. Не было ничего примечательного в скамейках, и Витя подумал, что возможно, тот, кому писали, должен встретить на скамейке определенного человека. Но сколько же времени сидит этот человек, если прошло уже часа три, как Витя нашел кирпичную стрелку и явно нетронутые письма?
Домой он тащился пешком, и вдруг в голову пришла простая мысль: ведь церковь не обязательно должна быть действующей. За мостом, на Каменном острове, тоже есть церковь, правда, теперь это спортзал, но здание-то церковное? До сих пор все знаки, которые он находил, были в одном районе, и церковь-спортзал расположена близко. Эта церковь, он понимал, будет его последней попыткой.
Сквозь листву пробивалась остроконечная колокольня, видны были терракотовые, как куртка у Вити, стены, стрельчатые окна. Церковь была красивая, недаром возле нее пристроилась пожилая художница с мольбертом.
Витя проверил все скамейки, из-под ножки одной вытащил новую записку и лихорадочно прочел: «Через чугун — на восток. Сядь на Дракона. Кресло тебе понравится. Опасайся людей в белом!»
Что такое — чугун? Что за кресло? Что за люди в белом? Но главное не это, поиски обрываются из-за ерунды: у Вити нет компаса, да он и не умеет управляться с ним. Окна на кухне явно выходят на восток — там солнце с раннего утра, но Витя никак не мог сообразить, как расположено окно и поставить его и скамейку у церкви на воображаемую прямую.
Потом Витя вспомнил, что у Альки есть какая-то грамота за соревнование по спортивному ориентированию. Придется вызвать Альку и все ему рассказать, размышлял он в поисках телефонной будки, одна голова — хорошо, две — лучше. Он долго не мог дозвониться по телефону, а когда дозвонился, выяснилось, что Алька ушел на теннис и придет не скоро.
Витя снова вернулся к церкви и сел на скамейку.
Пожилая художница тем временем оставила свой мольберт и села отдохнуть рядом с Витей. Она сняла полотняную шляпу с полями, пригладила рукой волосы.
— Красивая? — спросила художница, ей показалось, что Витя любуется церковью. Витя кивнул и одновременно пожал плечами.
— Необычная. — Он вспомнил, что эта церковь очень нравилась маме, мама говорила, что она готическая, а Витя в этом сомневался. — А вы не знаете, в каком стиле она построена? Разве она готическая? — спросил он. — У нас же не строили готических церквей? Готические церкви строили в западной Европе в средние века.
— А ты и про готику знаешь? — удивилась художница и посмотрела на него с интересом.
— Подумаешь, — польщенно сказал Витя, — я и про романский стиль знаю. — Он хотел было сказать, что проходил это в школе, по истории, но раздумал.
— Очень хорошо! — радостно отозвалась художница. — Очень приятно, когда молодые люди интересуются историей и искусством. А церковь построена в конце восемнадцатого века. Когда Пушкин ехал на дуэль, на Черную речку, он видел эту церковь. И в ней, в самом деле, использованы приемы готики. В книгах называют это по-разному — псевдоготикой или лжеготикой, но мне такие названия не нравятся. Эта постройка прекрасна! А в прекрасном не может быть лжи! — Она задумалась и нерешительно добавила: — Я имею в виду природу и искусство…
«Лжеготика», — повторил про себя Витя, нужно будет рассказать маме.
— Ты, наверно, не обратил внимание, церковь эта связана с парком и дворцом. — Широким жестом художница обвела парк за решеткой, где колыхалось зеленое облако листвы, которое Витя разглядывал с крыши. — Она замыкает комплекс на западе…
— А откуда вы знаете, где запад? — встрепенулся Витя.
— Знаешь, что такое алтарь?
Витя снова пожал плечами, но на сей раз очень нетерпеливо, ему казалось, что художница удаляется от темы.
— Если ты заходил в церковь, то видел прямо перед входом иконостас. За ним — алтарь. А снаружи алтарное помещение называют абсидой, она выделяется. Абсида всегда на востоке, а колокольня — на западе. Так строили.
— Спасибо вам огромное-преогромное! — на ходу крикнул Витя, а озадаченная художница осталась на скамейке.
Витя уже провел воображаемую прямую от скамейки на восток. Она вела к огромным запертым воротам парковой решетки. Вот и ЧУГУН. Ворота и решетка были очень высоки, но у Невки решетка кончалась. В воду метра на три спускалась загородка, по ней можно было пройти над водой, и, завернув, выйти со стороны парка.
