Золотой капкан - [28]

— Надо линять! — зашипел, настороженно глядя по сторонам, Ромка. — Пойдешь с нами?

— Я? — переспросил вполголоса Вадим. — Ты, Никандрыч, как, сможешь?

— Не-е-т… — скривил лицо Ежов. — Это вы без меня. Видал, что с ногами?.. Силов моих нет…

— Ну?! — возбужденно прошептал Бурят.

— Нет, — подумав, ответил Вадим. — Придется вам одним.

— А ты чего?

— А как я его брошу? Видишь, в каком он состоянии?..

— Дурак! Во дура-ак!.. Да ему при любом раскладе кранты! Думаешь, он дошкондыбает до конца? Жди! Сколько мы прошли? Километров пятнадцать, не больше. И сдается мне, впереди еще… Смотри, пропадешь из-за него!

Ежов заметил на себе Ромкин взгляд и отвернулся.

— Иди с ним, Вадим, — выдавил он, отводя глаза. — Обо мне не беспокойся. Как-нибудь выкручусь. Беги, пока не поздно! Потом жалеть будешь, локти кусать.

Бурят хихикнул и пихнул его локтем:

— Слышал? Дело он говорит. В тайге выживает сильный. Слабаку не выдюжить.

Вадим молчал. Бросить на произвол судьбы человека, протянувшего ему руку в трудную минуту? Который не просто обогрел и дал кров, но, что важнее, дал надежду на будущее. Не будь рейда милиции с последующей продажей их криминальной группировке, он знал точно — все было бы именно так, как он и хотел.

— Я его не оставлю, — твердо сказал он. — Ну, а вы? Как вы собираетесь уходить? Прямо так, в наручниках? Один споткнулся и упал, конец и второму? Они обоих тут же замочат.

Ромка загадочно ухмыльнулся и полез в карман.

— Видал?

В его заскорузлых пальцах блестела маленькая булавка.

— Откуда?

Когда там, в подвале, им приказали раздеться донага и увели в «баню Карбышева», при себе никто и ничего оставить не мог. Потом ледяной душ, возвращение к праздничному столу, пачки одежды на полу, абсолютно пустые карманы униформы…

— В автобусе подобрал?

— Ага, — обиделся даже Ромка. — Не такие дебилы наши головорезы! Видел же, в салоне ни пылинки, ни соринки.

— Тогда где?

— Знаешь, Интеллигент, — придвинувшись ближе, заговорил Бурят. — Ты мужик вроде неплохой, но памятишка у тебя дырявая. Забываешь, что он восемь годков провел в лагерях. А бритоголовые — лохи в смысле досмотра. Ромка, когда раздевался, булавочку из штанов вынул. Она у него вместо пуговицы была. И за щеку спрятал. А после баньки таким же макаром вернул на место.

— Много болтаешь, — Ромка одернул приятеля, и пристально посмотрел на Вадима. — Идешь с нами или остаешься?

Да, это был шанс. Ромка — урка со стажем, вскроет наручники в считанные секунды. Потом — рывок, врассыпную… Их козырь — неожиданность. Секунды три в запасе будут. Кому-то придется приглядывать, чтобы не разбежались остальные. На поиски отправятся максимум двое. Но в лесу, где есть укромные места, шансы будут равны. Да, это шанс…

— Нет, — отказался от предложения Вадим. — Без него, — он оперся ладонью о худое колено Ежова, — я не пойду. Бежать с ним — форменное самоубийство. Не для меня. Для него.

— Как хочешь, — шепотом сказал Ромка и засунул острие булавки в крохотную замочную скважину. Ковырнул механизм. Внутри что-то щелкнуло. Выдохнув, он тихонько выдвинул из зацепа зубчатую лапку. Прошло не больше десяти секунд, и рука его была свободна.

— Бывай! — бросил он Вадиму и покосился на Солдата.

Бандит в камуфляжной форме сидел на земле, прислонившись к рюкзаку, — пальцы его поигрывали на автомате, — и курил, запрокинув лицо в небо, разглядывая проплывающие мимо облака.

Ромка собрался в комок, группируясь перед броском. Карие глаза его хищно сузились, и внутренний хронометр начал вести отсчет…

С Бурятом они были не просто друзья или товарищи по несчастью. Было в них что-то общее, чего они сами не могли ни понять, ни объяснить. Они умели другое — понимать друг друга без слов. С полувзгляда, жеста, движения губ. И сейчас, когда сработал взведенный таймер и Ромка, пригнув голову, рванулся с бревна, Бурят уже был в движении, отчаянно работал локтями и его сгорбленная спина мелькала нашивкой «Интер-кар» — он петлял зайцем, опасаясь пули вдогонку.

На побег первым среагировал Солдат, но и этого оказалось достаточно.

Незаметным глазу движением, уже вскочив на ноги, он передернул затвор и ударил по беглецам прицельной очередью.

Бурят закричал и опрокинулся на бок. Стеная, хватался за простреленную ногу, катался кубарем…

Все произошло столь неожиданно, что пленные вскинулись, ничего не понимая, и… полетели наземь, вжимаясь в нее и прикрывая головы.

Длинная автоматная трель пропорола воздух, пули веером прошлись по деревьям, застучали, отбивая кору и отсекая ветки.

— Лежать!!! — брызжа слюной, орал Слон, наставив на них подрагивающий ствол. — Кто шевельнется, продырявлю башку! Гвоздь! Бери их на мушку! Что не так, мочи!

Передав эстафету, он подошел к лежащему Ромке, уткнувшемуся лицом во влажную землю. На спине, вокруг оплавленного пулевого отверстия, расползалось бурое пятно.

— Готов, — пробормотал он, перевернул ногой тело и брезгливо сморщился.

Ромкины глаза были широко распахнуты, на реснице висела рыжая хвоинка, а по бледной щеке муравей спешил убраться подальше от людей, расстрелявших таежную тишину и покой…

— Тьфу, — он смачно плюнул на убитого и направился ко второму беглецу.