Золотой дождь - [7]

— Очевидно.

— Ну и хорошо. Тогда и увидимся, Руди. — И она упархивает на другой конец стола и вот уже обнимает Боско за шею, а он сразу же успокаивается, и вид у него невинный, словно у ягненка.

Я внимательно прочитываю все завещание и делаю пометки в блокноте. Утешительно сознавать, что относительно сложных моментов можно будет посоветоваться с профессором Смутом и другими преподавателями, что они в случае затруднений помогут, что у меня целых две недели на то, чтобы прийти в себя и сообразить, как действовать дальше. Нет, мне это все не по силам одному, говорю я себе. Эта замечательная маленькая женщина с двадцатью миллионами нуждается в более опытном советчике, чем я.

Для неё нужно составить такое завещание, чтобы она даже толком и не понимала его. Я не глуп, я просто ещё неопытен. Я учил право три года, но прекрасно понимаю, насколько малы мои познания.

Клиент Букера мужественно пытается держать себя в руках, а его адвокату просто нечего ему сказать, он исчерпал запас утешений, поэтому Букер пытается что-то царапать в блокноте и каждые несколько секунд бурчит, поддакивая старику. Мне не терпится рассказать ему о мисс Берди и её богатстве.

Я смотрю на редеющую толпу в зале и неожиданно замечаю во втором ряду чету, упорно изучающую меня взглядами.

В данный момент я единственный свободный адвокат, и они, по-видимому, никак не могут решить, стоит ли попытать удачи со мной. В руках у женщины толстая папка, для сохранности перетянутая резинкой. Она что-то тихо бормочет, а муж качает головой, словно хочет сказать, что подождет кого-нибудь другого из этих молодых орлов-юристов.

Но вот они встают и медленно направляются ко мне. Оба неотрывно смотрят мне в лицо. Я улыбаюсь. Добро пожаловать ко мне в приемную.

Она садится на место мисс Берди, сбоку от меня. Он опускается на стул напротив и держится отчужденно.

— Привет, — произношу я улыбаясь и протягиваю руку.

Он вяло её пожимает, и я протягиваю руку ей.

— Меня зовут Руди Бейлор.

— А меня Дот, а его Бадди, — говорит она, кивая на мужа и игнорируя мою протянутую руку.

— Дот и Бадди, — повторяю я и начинаю записывать в блокноте. — А как ваша фамилия? — спрашиваю со всем благодушием опытного консультанта.

— Блейк. Дот и Бадди Блейк. По-настоящему наши имена Марарайн и Уиллис Блейк, но все зовут нас просто Дот и Бадди.

Волосы у Дот завиты в перманенте, вздыблены и серебрятся на макушке. Но вроде чистые. На ней дешевые парусиновые белые туфли, коричневые носки и большие, не по размеру, джинсы. Сама она худая, жилистая и довольно настырная.

— Адрес? — спрашиваю я.

— Восемьдесят три, Грейнджер-сквер.

— Работаете?

Бадди открыл было рот, но у меня впечатление, что уже много лет за них обоих говорит Дот.

— Я получаю государственное пособие по нетрудоспособности, — отвечает она, — мне только пятьдесят восемь, но у меня плохо с сердцем. У Бадди пенсия, маленькая.

Бадди только глазеет на меня. У него очки с толстыми стеклами и пластмассовыми дужками, которые едва достигают ушей. Щеки румяные и толстые, лохматые темно-каштановые волосы с проседью, такое впечатление, что он не моет их и одного раза в неделю. Рубашка в черно-красную клетку, напоминающая плед, ещё грязнее, чем волосы.

— Сколько лет мистеру Блейку? — обращаюсь я к Дот, не будучи уверен, что мне ответит сам мистер Блейк.

— Просто Бадди, ладно? Дот и Бадди. Никаких мистеров, хорошо? Ему шестьдесят два. Можно мне кое-что вам сказать?

Я быстро киваю, Бадди смотрит на Букера.

— Он не совсем в порядке, — быстро шепчет Дот, легко кивнув на Бадди. Я внимательно гляжу на него. Он смотрит на нас. — Военное ранение, — добавляет она. — Получил в Корее. Вы знаете, в аэропортах бывают металлодетекторы…

Я опять киваю.

— Даже если он пройдет через проверочный пункт совсем голый, эта штука может просто выйти из строя от звона.

Рубашка у Бадди светится, так изношена, а пуговицы вот-вот отскочат, потому что она до невозможности натянута на его выдающемся брюшке. У него по крайней мере три подбородка. Представляю себе голого Бадди, проходящего через металлодетектор в международном аэропорту Мемфиса, завывание сигнала тревоги и агентов безопасности, мечущихся в панике.

— У него железная пластинка в голове, — прибавляет Дот в заключение.

— Это… это ужасно, — шепчу я в ответ, а затем пишу в своем блокноте, что у мистера Бадди Блейка в голове железная пластинка. Сам мистер повернулся налево и свирепо воззрился на клиента Букера в трех шагах от себя.

Вдруг Дот нагибается вперед:

— И ещё кое-что.

Я тоже наклоняюсь в ожидании.

— Да?

— У него проблема с алкоголем.

— Да что вы?

— Но это все от той раны на войне, — добавляет миролюбиво она.

Как запросто эта женщина, с которой я познакомился три минуты назад, превратила своего мужа в пьяницу-болвана.

— Не возражаете, если я покурю? — спрашивает она, теребя сумочку.

— А здесь можно курить? — Я оглядываюсь в надежде увидеть надпись «Курить воспрещается», но таковой не замечаю.

— О, конечно. — Она втыкает сигарету между потрескавшимися губами, зажигает её, затягивается и выпускает целое дымное облако прямо в лицо Бадди, который даже не шелохнулся.