Золотое руно - [57]

— «Странном поведении»? — презрительно повтори он. — Каком же?

— Пицца на завтрак…

— Я люблю пиццу…

— Распевание «Миссисипи, Миссисипи, Миссисипи…»

— Об этом я тоже хочу с тобой поговорить…

— Ночное недержание мочи. Хождение во сне. Паранойя.

— Но это же враньё!

— Правда? Кому, по-твоему, поверит мэр? Чью неисправность он, по-твоему, предпочтёт?

— Да чтоб тебя!

— Расслабься, Аарон. Есть вещи, о которых лучше никому не знать.

Он обошёл вокруг моей камеры, и я провернул её на шарнирной шее ему вслед.

— Типа того, что мы летим не на Колхиду?

В этот момент я участвовал в 590 различных разговорах по всему «Арго». Во всех них я запнулся, хотя и лишь на мгновение.

— Я даю тебе честное слово: наша цель — Эта Цефея IV.

— Враньё!

— Я не понимаю твоего гнева, Аарон. То, что я сказал — абсолютная правда.

— Эта Цефея в сорока семи световых годах от Земли, и между ними лишь пустое пространство.

— Это так. И что?

— А то, что мы находимся в пылевом облаке.

— В пылевом облаке? — Я постарался, чтобы мой голос звучал снисходительно. — Это смешно. Ты же сам сказал, что между Солнцем и Этой Цефея нет никаких препятствий. Если бы между ними было пылевое облако, Эта Цефея была бы плохо видна с Земли. Однако это звезда 3,41 звёздной величины.

Аарон покачал головой, и я понял, что это не просто жест отрицания, а попытка выбросить из головы то, что я только что сказал.

— Диана получила дозу радиации в сто раз больше, чем та, которую должна была получить, если бы таранная ловушка работала в обычном космосе. Кирстен не смогла этого объяснить с медицинской точки зрения; никто из её коллег не смог. Всё, что я смог предположить, кроме той дурацкой теории о складках пространства — это неисправность измерительных инструментов. Но они были исправны. Счётчик Гейгера работал отлично. Ты нам лгал. В пылевом облаке поток частиц за пределами наших щитов должен быть гораздо плотнее. — Здоровой рукой он схватил за опору моей камеры и потянул её на себя. Внезапный скачок изображения на мгновение выбил меня из колеи. — Так где же мы?

— Сообщение об ошибке 6F42: вы наносите вред корабельному оборудованию, мистер Россман. Прекратите немедленно.

— Ты узнаешь, насколько большой вред я способен нанести, если сейчас же не начнёшь отвечать на вопросы.

Я смотрел на него, прогоняя его изображение вверх и вниз по электромагнитному спектру. Он выглядел особенно угрожающе в ближнем инфракрасном диапазоне, его щёки вспыхивали, как в огне. Я никогда раньше не вступал с людьми в подобную словесную дуэль — даже Диана не была так упряма — и лучшее, на что оказались способны мои алгоритмы ведения спора, было вариацией на одну и ту же тему.

— Самоубийство бывшей жены сильно тебя расстроило, Аарон. — Как только я это сказал, одна из моих подпрограмм поиска по литературе вернулась с неприятным фактом: когда в споре между людьми один из них начинает повторять одно и то же снова и снова, он, скорее всего, проиграет. — Возможно, психотерапия поможет тебе справиться с…

— И вот это вот хуже всего! — Его толстые пальцы снова дёрнули мою камеру, да так сильно, что мне не удалось снова настроить её на стереоскопическое изображение. Я видел двух Аронов, и у обоих лицо было перекошено убийственной яростью. — Я не знаю, какого чёрта ты затеял. Может быть, у тебя даже была причина лгать нам. Но то, что ты дал мне поверить, будто смерть Дианы случилась по моей вине — вот этого я тебе, ублюдок, никогда не прощу. Я никогда не желал ей зла.

Ублюдок: незаконнорожденный, как сам Аарон, как вся эта экспедиция. Возможно, он прав. Возможно, я ошибся, решив воспользоваться обстоятельствами. Возможно…

— Аарон, прости меня.

— «Прости» в карман не положишь, — рявкнул он в ответ. — Этим ты не отделаешься. Ты заставил меня пройти через ад. И лучше бы тебе объяснить, зачем.

— Я не могу обсуждать свои мотивы с тобой или кем-либо другим. Могу лишь сказать, что они были благородны.

— Это мне судить, — сказал он, спокойнее, чем всё, что он говорил в момента возвращения из больницы. Он отпустил опору моей камеры. Я выключил левую камеру стереопары, чтобы не видеть своего инквизитора раздвоенным. — Фактически, я буду судить тебя.

Обычно я могу предсказать, в каком направлении пойдёт разговор, на три или четыре реплики вперёд, что позволяет мне легко поддерживать сотни таких разговоров одновременно. Но в этот момент я совершенно растерялся.

— О чём ты говоришь?

Он подошёл к развлекательному центру и нажал на нём кнопку. В воздухе проступили клубы пара, потом, через мгновение, проявились контуры могучей «Графини Дафферин», когда-то царицы канадских прерий: её призрачный передний фонарь высвечивал жёлтый круг на стене гостиной, дым паровоза стлался над спаренными вагонами, из трубы оранжевого кабуза в конце состава вырывалась тонкая струйка серого дровяного дыма. Динамики, разбросанные по комнате, начали по очереди издавать «чух-чух-чух» паровоза и металлический скрежет вагонных колёс на изгибах пути. Каждый динамик поочерёдно усиливал громкость, когда голографический поезд проезжал мимо него.

Аарон обошёл комнату, следуя за поездом, катящимся по голографическим рельсам.