«Золотое руно» - [34]

Вот так оно и случилось... Я убежала, дверь захлопнула. А через два дня Саша вернулся.

Я вообще не хотела туда ехать. Дел было много. Но потом мне Грег позвонил, говорит, Саша не в себе, надо пожить там.

Я когда приехала, Саша, конечно, ничего не сделал из того, что положено. Он вообще... Ладно. Я сама ее похоронила.

Ты думаешь, - Кэти кивнула троюродной сестре, - она это сделала из-за меня, ревновала сильно? Я и сама вначале так подумала. Но если честно... наплевать ей на меня. И Александра не гибкая тростинка. Это Саша сегодня один, завтра другой, мечется, ищет... может внезапно под поезд прыгнуть. Она не такая. Ее не согнешь и не сломаешь: мореный дуб. Она крепко стояла, сильнее всех была. - Кэти не заметила, как в задумчивости проскочила свой поворот. - С другой стороны, я не назвала бы ее умной женщиной. Я думаю, она и женщиной мало была... Женский клан - это мир со своими ритуалами, правилами поведения - закрытый для мужчин. Ревность, иерархия, опять ревность, - откровенно призналась она. - Умной женщиной считается та, которая хорошо приспосабливается к окружающей среде: к мужу, друзьям, коллегам. Но это не ум! - заметила Кэти и засмеялась своему пониманию. - Александра умная была по-другому. Она не играла и слишком редко подыгрывала. Умная была и... далекая.

А с Сашей они были одно. Другие составляли второй, третий эшелон, и у других не было никакого шанса войти в их круг. Примкнуть можно - войти нельзя. - Кэти поежилась. - Не так плохо мы с ними жили, а нет мне с ними житья... Они, безусловно, прекрасные люди, но для кого? - она посмотрела в окно и промелькнувшие на тротуаре чужие лица показались ей более симпатичными и понятными, чем те близкие, о которых она говорила.

Глава 16

Марк звал Сашу дождаться Зюй-Вена и хорошенько порасспросить, но тот категорически отказался. Голова болит, сказал он, может простудился... от такой жары. Надо на работу, бумаги разбирать. Марк, узнав, что он без транспорта, предложил вечером его домой отвезти, но Саша и тут отговорился Марковой занятостью. На самом деле, он боялся вопросов, которые так стремительно приходили Марку в голову, своих откровенных ответов - всей этой темы, которую он не успел ни обдумать, ни усвоить.

Он разбирал в офисе материнские бумаги, но очень медленно, а потом и вовсе бросил. Такое дело открылось... Но бизнес этот не посторонний, он сам в нем оказался со своими акциями, деньгами из фирмы "Грей" и паями Грега. Огромное дело... Что дальше будет? Как к нему относится?

Домой он отправился поздно, на такси. Почему-то родной дом показался ему пустым, заброшенным, едва не отталкивающим, и Саша постарался обжить его, слоняясь по комнатам и разбирая шмотки, брошенные повсюду месяцы назад. Глубоким одиночеством веяло от его попытки заполнить дом обжитым человеческим теплом... После ужина он хотел поиграть на скрипке, открыл ноты, но забыл, что намеревался сделать, держа скрипку в руке. Хотелось курить. Он опять повернул мыслью к новым документам, окинул взглядом темные стены в провалах теней, вспомнил Седого на стадионе - холод пробежал по спине. Вот кто непонятен... Да еще рука превращается в посох! Он расстегнул рубашку и всю ее медленно осмотрел, потер, подавил. Нормальная рука... кожа, кости, тут и шрам от ножичка. С мальчишками в песок ножики бросали. "А Грег-то в Клубе толчется, темнит, что-то недоговаривает..." - мрачно засопел он и положил смычок на журнальный столик рядом с книгой "Римская знать". Подумал, что среди этих упитанных царедворцев в роскошных тогах и Грег мог бы возлежать. Хотя нет... Грег на канапе не усидит, а всегда бежит по делам. У него физиономия, как у толстомясого римского патриция от мира сего: слегка цинична, любезна и конкретна. Плотное мясцо, бочок не ущипнуть. На курчавой голове венок из бумажных денег, а на пухлых ладошках блестят прилипшие монеты. Он всегда тут как тут, крутит делишки...

Как часто бывает, Сашина мысль оставила его самого со всеми проблемами, соскользнув туда, где легче, на ближнего... показав, вдобавок, известную деталь: чем более неразрешимы собственные дела, тем критичнее и остроумнее взгляд на чужие...

Саша думал о Греговой жизни, о его отце, поляке Славике, с которым они похожи, как однояйцевые близнецы: оба подвижные, хитрющие, всегда улыбающиеся. Любят похохмить, выпить, сальность пустить, но на профессорском уровне. Будучи молодым деканом химического факультета в Варшаве, Славик любил дружить со своими студентами - выпивать с ними, закусывать, а на Новый Год являлся в общагу в костюме Деда Мороза. Любил наблюдать и присматривать за одаренными студентами, и награждать их стипендиями. А тем, кто не совсем дотягивал до "стипы", но почти - он все равно давал. Он страшно любил преподавать, на его лице было написано, как нравится ему его дело и место. Всегда много и весело говорил, располагая к себе и заговаривая зубы, а также искусно манипулировал людьми, особенно теми, кому надо было срочно выкарабкиваться из плохих отметок: в два счета они становились добровольными стукачами Славика. Но, к его чести, несмотря на густой водоворот мелких интрижек, сопровождавших его персону, он никому не причинил на факультете вреда - так говорил Грег. Сейчас Саша, размышляя, подумал о манипуляциях Славика и, возможно, Грега...