Золотое побережье - [120]

– Да нет, совсем изредка. Вот за это время, после Европы, один всего, наверное, раз.

Сэнди на мгновение задумывается, выбирает наилучшую методику проведения допроса.

– А ты не знаешь, не связан ли он с чем-нибудь таким, ну, знаешь, посерьезнее, чем эти его плакатики? Джим густо краснеет.

– Ну, понимаешь… Я, в общем-то, не уверен…

С Артуром все ясно. И Джим про него знает. Не исключено, что и сам в это вляпался. Вполне возможно. Даже – скорее всего. Трудно, конечно, представить себе Джима, участвующего в диверсионной операции, но ведь как знать? Такие за идею куда угодно пойдут.

Так что же можно сказать, а чего не стоит? Теперь уже об этом думает не Джим, а Сэнди. Джим – один из его лучших друзей, тут нет никаких сомнений, но Боб Томпкинс – крупный деловой партнер, а заботясь об интересах Боба, приходится заботиться и об интересах Реймонда. Положение щекотливое, Сэнди устал. Спешки тут вроде никакой особой нет, да и вообще – что такого уж существенного может сказать он Джиму? Лучше узнать сперва побольше, а уж потом и начинать разговор. Артур Бастанчери работает на Реймонда, это точно, Джим работает с Артуром – ну, это почти наверняка. А вот Реймонд, работает он на кого-нибудь, или сам по себе? Ну какой, скажите на милость, смысл дергать Джима, не разобравшись в этом ключевом вопросе? Правду говоря, Сэнди настолько обессилел, что ему вообще трудно сейчас думать о чем бы то ни было.

– Артуру надо быть поосторожнее. – Он хлопает Джима по руке, видит на его лице удивление и добавляет, поворачиваясь к лифту: – Да и тебе бы не мешало.

Уже три часа ночи. Если встать завтра в семь, можно успеть позвонить отцу в Майами, а то потом у них там будет обед.

Глава 54

Джим проводит в конторе Первой американской компании титульного страхования и торговли недвижимостью который уже день подряд, что полезно для его банковского счета – в ущерб настроению.

– Все на мази, Джимбо! – лицо Хэмфри сияет. – Строим мы все-таки этот корпус «Пурва». Амбанк утвердил кредитование, сегодня подписаны последние бумаги. Остается только получить подтверждение от остальных предполагавшихся участников проекта, нужно будет сделать это в темпе, за пару дней, пока никто не передумал.

– Хэмфри, да ведь у вас так и нет на это здание съемщиков.

– Ну, как сказать, ведь некоторые интересовались. Да и вообще это ерунда, будет здание, будут и съемщики.

– Хэмфри! Насколько заполнены административные корпуса, построенные в ОкО за последнее время? На двадцать процентов?

– Что-то в этом роде, точно не помню. Но все еще изменится, бизнес быстро растет.

– Не понимаю, откуда ты это взял. Наш округ забит под завязку, некуда здесь расти.

– А вот и ничего подобного. До насыщения еще ой как далеко.

– А-а-а… – Ну что тут, спрашивается, скажешь? – И все-таки это глупо.

– Ты, Джим, запомни главный закон: если есть деньги и земля – нужно строить! Не так-то просто получить и то и другое одновременно. Как ты видишь по истории этого проекта. Но мы его пробили! Кроме того, тут не будет никаких проблем с заселением – мы напишем в рекламе, что новое здание имеет вид на океан.

– Это что, Хэмфри, через горы Санта-Ана, что ли? Насквозь предлагаешь смотреть?

– И ничего подобного. Океан виден через ранчо Робинсона, во всяком случае – кусочек океана.

– Хорошо, хорошо. Валяй, ставь еще одну пустую коробку.

– Об этом, Джим, не беспокойся. Единственная наша проблема – поскорее все запустить в ход.

Джим возвращается домой в совершенно кислом настроении – и сразу слышит телефонный звонок.

– Что там еще? – рявкает он в трубку.

– Хелло, это Джим?

– А, Хана. Здравствуй, как жизнь?

– У тебя что, неприятности?

– Да нет. После дня, проведенного в конторе, я всегда немного невменяемый. Хана смеется:

– Тогда приходи-ка ты лучше ко мне, поужинаем.

– Обязательно! А что принести?

Часом позже он уже едет по трассе Гарден-Гроув, затем пересекает Ирвин-Парк, выезжает на трассу Сантьяго, сворачивает в узкий, глубокий каньон Моджеска, а потом – за Такеровским птичьим заповедником – в его ответвление. К переоборудованному для жилья гаражу, который снимает Хана, ведет щебеночная дорожка, он стоит посреди рощи старых, очень высоких эвкалиптов. Главный на участке дом – маленький, свежепобеленный, колониального[42] типа коттедж – выглядит скромно, неброско, но уединенное его расположение, обширный, заросший деревьями участок, все это ясно говорит, что владелец этой усадьбы – богатый человек. А Хана?

Гараж переоборудован не столько в квартиру, сколько в художественную мастерскую. Почти все его пространство занимает одна просторная комната, заваленная холстами, кистями и красками – примерно так же, как та, прежняя мастерская Ханы. В одном углу отгорожены кухонька и ванная, а в другом – спальня, почти такая же маленькая, как ванная.

– Мне нравится, – объявляет Джим. – Вроде моей квартиры, только уютнее. – Хана весело смеется. – Только ты не развесила свои картины.

– Ну уж нет. Хочется все-таки иногда и отдохнуть. Представляешь себе, что это такое – все время глядеть на свои ошибки?

– Хм-м. А они что, все – ошибки?

– Конечно.

Хана смотрит мимо Джима, в пол, и говорит редкими, короткими фразами. Очередной приступ застенчивости. Джим следует за ней на кухню и помогает отнести гамбургеры к хибачи