Золотое побережье - [118]

– Интересная задачка, – продолжает мечтать Сэнди. – Можно сыграть в такую игру.

– Только не сегодня, – опускает его на землю Эйб.

– Не сегодня?

– Не сегодня.

– Третий тип улицы, – развивает достигнутый успех Таши, – представляют собой жилые улицы класса А. Пригородные улицы с небольшими домами, у каждого из которых – свой участок. Только не надо, пожалуйста, перечислять – их мильон и триста тысяч.

– Мне нравятся извилистые, как в Мишн Вьехо, – замечает Сэнди.

– А еще старые, тупиковой планировки, чтобы чужие машины зря не шастали, – добавляет Джим.

– А четвертый тип? – торопит Таша Эйб.

– Жилые улицы класса В. Городские улицы с многоквартирными домами, вроде как в Санта-Ане.

– Большинство их относится к первоначальной застройке городов, – кивает Джим. – Они уже на грани превращения в трущобы.

– На грани? – переспрашивает Эйб. – Да они давно уже самые настоящие трущобы.

– Пожалуй, что и так.

– Все равно есть еще и пятая разновидность улиц, – объявляет Сэнди.

– Ты думаешь? – заинтересованно поворачивается Таши. – Да. То, что можно было бы назвать улица-трасса. Вроде бы и улица, только ничего на нее не выходит, ничего вообще. Сплошные здания, глухие стены жилых домов – и ни магазинов, ни пешеходов, ничего.

– Да и на тех же тоже нет никаких пешеходов.

– Верно, но здесь их еще меньше, чем обычно. Это просто улицы для быстрой езды.

– Отрицательное количество пешеходов?

– Да, ведь и правда, – соглашается Эйб. – Мы много ими пользуемся. Это вроде как Фэрхевен, или Олив, или Эдингер.

– Совершенно верно, – удовлетворенно подтверждает Сэнди.

– Ладно, – сдается Таши, – пусть будет пять. В ОкО пять улиц.

– Как вы думаете, – спрашивает Джим, – это что, последствие законов о районировании? Почему оно так?

– Туг скорее привычки, чем законы, – качает головой Таш. – Магазины любят держаться поближе друг к другу, жилые дома так и строятся – пачками, берут участок и застраивают сплошняком.

– И ведь каждая улица – со своей историей. – У глядящего в окно Джима пораженное, недоумевающее лицо, словно он впервые видит родной округ. – Боже ты мой!

– Вот ты, Джим, ее и пиши…

– Кстати, об улицах и истории, – вспоминает Сэнди. – Недавно, очень ясным утром, я ехал на восток по Гарден-Гроув. Это было как раз то утро, когда задула Санта-Ана. Призрачное такое утро, было видно и Болди, и Эрроухед, и все, что тебе угодно. Солнце только что взошло, и я посмотрел на север, где когда-то была старая Ориндж-Пласа – ну чуть, может, позападнее того места. И я не поверил собственным глазам! Понимаете, я вдруг увидел эту улицу, которую никогда раньше не видел, по одной ее стороне были тонкие, очень-очень высокие пальмы, а проезжая часть вроде как из белого бетона, широкая такая, шире, чем обычно бывает, а дома по каждой стороне все отдельные, на одну семью, и у каждого свой двор – маленькие такие особнячки, дворики, окруженные заборами, и газоны, и дорожки – ну все, что положено. Понимаете, это было точь-в-точь как на старых снимках тысяча девятьсот тридцатых годов.

– Да где это, где, где, где? – взволнованно подскочил Джим; он перегнулся через спинку переднего сиденья и заглядывает Сэнди в лицо.

– Понимаешь, тут-то весь и облом – я не знаю! Я так удивился, что на ближайшей развязке съехал с дороги и поехал взглянуть на эту улицу. Подумал еще, что вот Джиму, наверное, интересно будет и что, может, я даже захочу купить здесь дом, если, конечно, по карману будет, это же все выглядело, ну просто… Ну и что, крутил я там добрые полчаса и ничего такого не нашел. Даже пальмы – а уж их-то вроде издалека должно быть видно! И вот, с того случая каждый раз, как я проезжаю этот участок, я гляжу и гляжу, но там ничего такого нет.

– Ну, ты даешь!

– Сурово.

– Понимаю я, понимаю. Это свет, наверное, был такой, или еще что. А может – искривление времени.

– Вот это да! – Джим не может сидеть спокойно, он каждую секунду подпрыгивает, чуть не стукаясь головой о крышу машины. – Вот бы мне это место найти!

Они едут дальше. В бегущих рядом машинах какие-то люди живут своей жизнью. Иногда попадаются дорожные тусовки – несколько сцепленных вместе машин, люди передают друг другу еду, бутылки, стаканы, играет музыка – во всех машинах одна и та же.

– Прибавим-ка газу, – говорит Таши. – А то есть чего-то захотелось.

– Проедем через какую-нибудь дорожную закусочную, – предлагает Сэнди. – Чтобы не съезжать с петли, какую выберем?

– «Джек-ин-де-бокс», – говорит Эйб.

– «Макдональдс», – говорит Джим.

– «Бургер Кинг», – говорит Таши.

– Так куда? – кричит Сэнди, когда впереди показывается один из съездов к закусочным. Все орут каждый свое, а Таши перегибается через плечо Сэнди и тянется к управляющему переключателю. Однако тут же в его руку вцепляются Эйб и Джим, начинается потасовка. Вопли, ругательства, борцовские захваты, каратистские удары…

– Сравнительное испытание! – кричит в конце концов Сэнди. – Сравнительное испытание, мы пробуем везде.

Все согласны; Сэнди сворачивает на линкольновский съезд и проводит машину через «Бургер Кинг» и «Джека», ненадолго останавливаясь у окошек, чтобы компания успела сделать заказ, оплатить его и получить. Затем – разворот к крамеровскому съезду на Плацентию, чтобы посетить «Макдональдс».