Золотое дерево - [53]

Вскоре Габриэль сделала для себя неприятное открытие, что Анри нечист на руку и все эти годы набивал собственные карманы за счет фирмы. Вполне возможно, что Доминик прекрасно знал об этом, и это послужило еще одной причиной того, что отец лишил Анри его доли в наследстве. Решив не говорить брату ни слова по поводу его махинаций, Габриэль ввела новую систему ведения документации и отчетности, которая исключала подделку деловых бумаг. Вся отчетность была теперь сосредоточена в руках вновь принятого на работу служащего, которого Габриэль выбрала сама и которому могла полностью доверять.

Наведавшись в подвал одного из складских помещений фирмы, Габриэль обнаружила там множество тюков с шелком-сырцом, хорошо запакованным, как это обычно делают для длительных перевозок. Тюки выглядели так, как будто находились в подвале уже довольно длительное время. Вскрыв один из них, Габриэль увидела мотки высококачественной шелковой пряжи, находящейся в отличном состоянии — как будто это сырье только что прибыло с одной из шелководческих ферм. Вернувшись в контору фирмы, Габриэль провела маленькое расследование и установила по документам, что обнаруженная ею пряжа уже внесена в статью расхода сырья и из нее якобы была произведена дорогостоящая ткань, в себестоимость которой были также включены расходы на золотую нить и другие ценные материалы, необходимые для производства подобного рода ткани. Кроме того, в соответствующих документах имелась запись о том, что все рулоны произведенной шелковой материи были украдены при транспортировке и не дошли до заказчика. Габриэль поняла, что ее ждет еще много подобных разоблачений махинаций брата, следы которых таятся до поры до времени в пыльных гроссбухах. Однако и на этот раз она ни слова не сказала Анри, а шелк оставила лежать там, где обнаружила его, — в подвале склада.

Габриэль свела знакомство со многими художниками, разрабатывающими рисунки тканей. Не то, чтобы она хотела все переиначить на новый лад, однако ее мечтой было отыскать художников с новыми оригинальными идеями. В конце концов, Габриэль взяла на работу в фирму молодого человека по имени Марсель Донне, только-только окончившего училище и приехавшего в Лион из Парижа в надежде на счастливый случай, который вскоре ему и представился. Эскизы этого молодого художника были просто великолепны. Габриэль спросила его, видел ли он новый станок Жаккарда, который изобретатель демонстрировал в художественно-промышленном училище.

— Да, мадам, — ответил молодой человек, и в его глазах зажегся огонек интереса. — А вы собираетесь переоборудовать этими станками свои мастерские? После провала в Лионе, когда был уничтожен новый станок месье Жаккарда, перед ним сразу же закрылись все двери. Теперь изобретатель обречен на вечные неудачи. Никто не хочет и говорить с ним, зная, что его детище отвергли в Лионе.

Габриэль облокотилась о письменный стол, сцепив пальцы рук.

— У меня на этот счет особое мнение. И прежде чем я приму окончательное решение, я хочу испытать один из новых станков, хотя во время демонстрации изобретение месье Жаккарда произвело на меня самое благоприятное впечатление. А как вы сами считаете, влияет ли на качество ткани то, что она изготавливается механическим способом, а не на ручном ткацком станке?

— Мне кажется, что это заблуждение, — пылко возразил Марсель. — Напротив, машинное производство помогает избежать многих огрехов и ошибок, характерных для ручного труда. Ведь человеку свойственно ошибаться. А почему бы вам самой не отправиться в Париж и не проконсультироваться по всем интересующим вас вопросам лично у месье Жаккарда?

— В настоящее время я вряд ли смогу бросить дела и уехать из Лиона. У меня слишком обширные планы, осуществление которых требует моего постоянного контроля.

Когда молодой художник ушел, Габриэль почувствовала, что его юный энтузиазм и высокая оценка ткацкого станка Жаккарда воодушевили ее, а ей сейчас так необходимо было воодушевление и вера в успех. Встав из-за стола, Габриэль подошла к окну, Деревья уже облетели, их черные ветки отчетливо вырисовывались на фоне свинцового неба. Год был на исходе, тяжелый год, принесший в их семью много горя — сначала умер от ран Жюль, а затем скончался отец Габриэль. О Николя не было ни слуху, ни духу. Неужели он все же прижился в Париже и не хотел больше приезжать в родной город? Отношения между Габриэль и Эмилем после той памятной нота были довольно натянутыми, хотя она простила мужа, и он был ей за это благодарен. Некоторая отчужденность, возникшая между ними, была результатом постоянной занятости Габриэль делами фирмы — она посвятила всю себя Дому Рошей, лишив мужа своего внимания. Когда Габриэль мечтала стать главой фирмы и добиться такой же власти, какой обладал ее отец, она и не подозревала, чего это будет ей стоить и какой ценой достанется эта власть.

Была пятница, и Габриэль решила закончить на сегодня работу, поскольку обещала провести субботу и воскресенье вместе с Эмилем, хотя она не знала, получится ли у нее столь продолжительный отдых — слишком много накопилось неотложных дел, что касается Анри, то он сильно переменился за это время — он больше не позволял себе приступов бешенства, подобных тому, который произошел с ним после оглашения завещания отца.