Золото Вильгельма - [7]

— Если он еще раз протрубит возле моих дверей, он долго не сможет поднести трубу к своим губам. Так и передайте!

— Он был пьян, простите ему, — ответила она извиняющимся голосом, вероятно, забеспокоившись о судьбе губ джазиста и для собственных надобностей. Больше тот в самом деле не выходил трубить, но продолжал трубить в комнате соседки, и Заур вопреки своей воле подсчитывал количество победных мелодий.

Когда Заур пришел домой, соседки, слава Богу, не было в квартире. Ему не терпелось позвонить девушке, которой он отдал свой кейс. К тому же, что скрывать, сама девушка не выходила у него из головы. Она ему очень понравилась. И он видел какой-то высший знак в том, что спас ее от смерти, и, кто знает, может, в будущем она будет его вечной спутницей. Высоко возносился мыслями Заур! И сейчас ему было приятно, что соседки нет дома, потому что она всегда туповато прислушивалась к его телефонным разговорам, их единственный телефон стоял в коридоре. Он подошел к телефону. Перед тем как набрать номер, он вдруг вспомнил, что не знает имени девушки. Он был уверен, что голос ее узнает. Но как быть, если мать или отец подойдут к телефону и спросят, кто звонит. Сказать — знакомый из метро? Плоско и нахально. Чтобы не тревожить родителей, она могла и не рассказать им о случае в метро. Как же представиться?

Все-таки он набрал номер и с сильно бьющимся сердцем стал ждать, может, повезет и она сама возьмет трубку.

— Але? — услышал он жаркий, доброжелательный голос. Ему показалось, что это она.

— Вы — это вы? — спросил он довольно глупо.

— Да, я — это я, — ответила она и тихо рассмеялась — Я давно жду вашего звонка.

— Благополучно доехали? — спросил он, сам чувствуя сомнительную содержательность своего вопроса.

— Как видите, — ответила она и опять тихо рассмеялась. — Вернее, как слышите.

Заур так и не сумел освоить непринужденность телефонных разговоров москвичей. Ему надо было видеть лицо человека, с которым он говорит.

— Все сохранилось? — не удержавшись, спросил он о кейсе, но из какого-то суеверия стыдясь его назвать.

— О да! — воскликнула она с большим пафосом, заставившим его слегка помрачнеть. Было похоже, что она знает о содержании кейса. — Как же я могла не сохранить ваш кейс, — продолжала она, — когда вы сохранили мне жизнь.

— Ну что вы! — постыдился он, но слышать это было приятно.

— А чем вы занимаетесь, — нежно спросила она, — кроме того, что спасаете девушек от хулиганов?

— Я историк, — сказал он почему-то осторожно.

— А-а-а, историк, — вздохнула она, как ему показалось, облегченно. — Странно, — сказала она, подумав, — я чуть не попала под колесо поезда. Но ведь есть еще выражение: попасть под колесо истории.

Что-то царапнуло его в этой фразе. Но он не понял, что именно.

Странная девушка, подумал он, имея в виду далековатость сближенных ею колес.

— Будем надеяться, — сказал он, — что вас минули эти два колеса.

— Кстати, вы проучили этого хама? — вдруг спросила она с жадным любопытством.

— Представьте себе — не удалось! — воскликнул он.

— Как так — не удалось? — звонко разочаровалась она.

— Держа его за руку, я его вывел из метро, — стал рассказывать Заур, чувствуя, что сильно упрощает все, что случилось с ним, — а когда мы вышли из метро, он попросил отпустить его руку, потому что ему захотелось закурить. Я отпустил, и он вдруг дал стрекача прямо через площадь. Чуть под машину не попал!

Он сделал ударение на последнем обстоятельстве как хотя бы на частичном возмездии. Но она этого явно не приняла.

— Зачем же вы его руку отпустили! — закричала она азартно. — Какой вы доверчивый! Вы и свой кейс доверили случайной девушке! Я ведь могла дать ложный телефон. Какой же вы доверчивый!

— Ну, с вами-то я, слава Богу, не ошибся, — сказал он, сам не замечая, что голос его приближен к интонации признания в любви, — но он… вы знаете… мне показалось, что все это провокация…

«Дурак! Идиот! Зачем такие подробности!» — сразу же крикнул он себе, но было уже поздно.

— Провокация! — воскликнула она потрясенным голосом. — Какое гениальное совпадение!

— Да, провокация, — согласился он, угасая, — но это не телефонный разговор.

— Конечно, — очень охотно согласилась она, — конечно. Я жду вас завтра дома в два часа дня. Она назвала адрес.

— Вы сможете завтра? — спросила она с явным желанием, чтобы он смог.

— Обязательно приду, — сказал он.

— Я вас очень жду, — донеслось до него, обдавая теплым ветерком. И она вдруг добавила: — Только захватите с собой паспорт.

— Зачем? — спросил он, холодея от смутных подозрений. — Ну, — сильно замешкалась она, — у нас такой дом… Спокойной ночи, мой спаситель!

— Спокойной ночи! — ответил он автоматически и положил трубку.

Какое там спокойной ночи! Он вошел в свою комнату и долго ходил из угла в угол, страшно взволнованный. «Как? Почему с паспортом? Разве бывают такие дома, куда являются с паспортом? Это связано с милицией, с прокуратурой или КГБ! Постой! Постой! Она знает о содержании кейса! Это точно!»

Но разве девушка, которую спасают от смерти и поручают ей кейс, чтобы отомстить мерзавцу, могла ему всучить телефон милиции или КГБ? Даже если она такая советская профурсетка, она же тогда не знала о содержании кейса?! А может, она и сейчас не знает о содержании кейса? «Нет, знает, знает! Я это чувствую! Постой, постой, — решил он, — надо трезво вспомнить весь разговор».