Золото скифов - [4]

Райскую жизнь «Архангельского» обеспечивало мощное хозяйство, в состав которого входили кухня, стол заказов, гараж, оранжерея, спортбаза, библиотека, теннисный корт, медпункт, фруктовый сад, лодочная станция, клуб с разными развлекухами, кинозалом, роскошным буфетом и даже бомбоубежище. С утра до вечера все это чистилось, мылось и драилось, как палуба корабля, на котором плавал только командный состав. Даже чиновникам среднего звена жизнь в поселке была заказана. Лишь занявшим министерское кресло дозволялось лакомиться пирогом под названием «Архангельское».

Ульянский с семьей лакомился уже три года, причем последние два в должности заместителя председателя Совета министров. Очень хорошая карьера! Он и мечтать не мог, что возьмет такую высоту. Самый молодой зампред! А в Советском Союзе настоящую карьеру делают поздно. Это не Америка какая-нибудь, где в сорок с хвостиком можно президентом стать! Да. Именно это и бодрит кровь. Вся жизнь впереди, а ты уже о-го-го! При этом здоров, в неплохой спортивной форме, недурен собой. И главное — не зажрался, не важничает, щеки не надувает. Татьяна немного грешит этим, но он ее одергивает — этак недолго и смешным показаться! Нет, он себя правильно ведет. С людьми разговаривать умеет. Посетителей в приемной не томит. Но к порядку, конечно, приучает. Сначала посмеивались в Совмине, когда помощник, записывая к нему на прием и вникнув в суть дела, предупреждал: «В вашем распоряжении будет восемь минут». Потом привыкли.

В прошлом году на вечер встречи ходил в МГУ. Народ сначала робел, присматривался. А он держался просто, демократично. Все оценили. Он это отметил. Нет, старые связи он не рвет. Сегодня вон Сережку Зимина с Надей и детьми на дачу пригласил. С ночевкой. Хорошая семья. Сын немного ершится. Но ничего, возраст такой вредный — восемнадцать лет, максималист!

А Сережка молодец! Ведет себя уважительно, вопросов дурацких не задает. Как на вечере в МГУ приставали, когда осмелели, — еле отвязался! Почему привилегии не отменят, почему в стране с плановой экономикой борются за перевыполнение плана… Он, конечно, сумел сохранить дружеский и шутливый тон, но ведь понимать тоже надо — человек отдыхать пришел. В самом-то деле!

Есть недостатки. И много. Ну так трудимся, стараемся. Никто из зампредов раньше девяти домой не приезжает. Редкую субботу на работу не ездишь! А отдыхать, уж извините, надо по-человечески! В хороших условиях.

«Архангельское» он полюбил. Московскую квартиру забросил, хоть и переехали в нее недавно. Совсем они с Татьяной сюда перебрались. Он в городе теперь и спать-то не может. Танька еще ночует иногда в Москве — нельзя оставлять дочь с домработницей на всю неделю. Девчонка она разумная, и он ей доверяет, но школьница все-таки! Для него же домом стало «Архангельское». Поэтому, когда предложили занять дачу попросторнее, — возражать не стал. Самим удобнее разместиться, людей принять, да и солиднее как-то. Большая, двухэтажная, со своей территорией. Он теперь очень заметный человек. Надо соответствовать…

О! Приехали! Дверца машины хлопнула. По Альбинке, по красавице своей, соскучился, и хорошо, что гости будут, — выпить сегодня хочется! Накинув на плечи дубленку и сунув ноги в валенки — особый форс у партийно-правительственной верхушки, — он вышел на улицу.

— Приветствую семью советских археологов! — бодро, как на первомайском параде, прокричал он с порога и широко раскинул руки.

Удобно расположившись в просторном салоне «чайки», Сергей Матвеевич с мальчишеским любопытством приник к окну. Несмотря на зимнюю стужу, он не удержался и несколько раз нажал на кнопку автоматической регулировки стекла, нагнав морозного воздуха. Шофер снисходительно усмехнулся, что не укрылось от Игоря, и тот метнул в отца осуждающий взгляд. Сергей Матвеевич улыбнулся сыну и спрятал руки в оттопыренные карманы древнего ратинового пальто. Он никогда не носил перчатки — привык греть руки в карманах, отчего за долгие годы носки карманы стали торчать по бокам, как две кошелки.

Сергей Матвеевич смотрел на стремительно проносившиеся мимо знакомые улицы и поймал себя на том, что из окна «чайки» Москва выглядит как-то непривычно. Машина летела по резервной полосе как на крыльях, не останавливаясь подчас даже на красный свет. Гаишники вместо того, чтоб остервенело дуть в свисток, уважительно брали под козырек.

Сергею Матвеевичу вдруг стало смешно. Ну зачем им нужны такие ложные признаки власти! Только людей злят. Вот Володька — умный мужик! Неужели сам не понимает? Сколько раз хотел поговорить с ним, узнать, так сказать, взгляд изнутри… Да ладно, ерунда все это! Не стоит раздражать друга. Как-то даже неблагородно. А Володька — друг. Сомнений нет. Их дружба началась с того дня, когда жизнь устроила Ульянскому испытание «на вшивость».

Университет они заканчивали в пятьдесят пятом, а учились-то еще при Иосифе Виссарионовиче. Да, году в пятьдесят втором это было. На третьем курсе. В группе Сергея училась тогда девчонка, уж и не помнит, как звали. У нее погиб в то время отец. Покончил жизнь самоубийством. Повесился. Человек трудовой биографии. Воевал. Потом попал в плен. Вернулся… и, кроме своей семьи, никому оказался не нужным. Инженер, работавший до войны на авиационном заводе, вынужден был устроиться механиком в таксопарк. Его даже водителем не взяли. Удивительно, что дочь в университет приняли! Запил человек, опустился да и в петлю полез. Дочь плакала, отца жалела, обидно за него было очень.