Золото сечи - [19]

— А хоть и жалею! Он, ведь, похоже, взаправду меня полюбил.

— Тогда забирай его и вези на свою долю по заграницам лечить, — ухмыльнулся Степан.

"Зря я со Стёпкой связалась, — подумала Дарья. — Он и меня убить может, чтоб всё себе забрать. А Игнат бы, наверное, меня ради богатства не убил. Только теперь уже поздно. Если только время потянуть, может Игнат уйдёт куда"…

— Ладно, — ответила она. — Только если не сегодня, то через неделю пойдём.

— Чего так-то? Неделя — много, он за это время и дом продать успеет.

— Никуда он не денется — некуда ему идти!

— Да зачем так долго ждать?

— Сказала так — значит так! Женские дела у меня в эти дни, не сподручно идти.

— Вот уж, бабы… Ну ладно, коли так.

В первую же ночь, под утро, Степан заявился в летнюю кухню. Дёрнул запертую изнутри дверь…

— Открывай, чего заперлась! — тихо сказал он, прислонившись ртом к щели между дверью и стеной.

— Иди отсюда, кобель! — зло ответила сонная Дарья.

— Дашка, ну ты чего?

— Пошёл, говорю, а то заору сейчас!

Степан моментально отпрыгнул от двери и, чертыхаясь под нос, побрёл в сторону нужника. Дарья уткнулась в подушку и заплакала. Такого с ней не случалось давно. Но в этот раз Степан разозлил её не на шутку. "То-то он меня сюда поселил, и сразу ехать не согласился, — думала Дарья. — Ещё и с месячными, как назло, задержка, придётся целую неделю здесь жить".

Степан к ней больше по ночам не приходил. Однако настроение Дарьи становилось мрачнее с каждым днём. К концу недели она окончательно поняла, что беременна. Чувство, что зря обратилась к Степану, окрепло. "А если просто убежать сейчас? — размышляла в последнюю ночь перед выходом Дарья. — Но куда? Обратно к Игнату? Тогда Стёпка найдёт и убьёт нас обоих — я же сама рассказала, где наш дом. А клад он и в одиночку найдёт — мужик всё же, ему это легче сделать, чем мне. Это мне самой не справиться. Найти, положим, я найду… А забирать как? А куда везти? А если к отцу Арсению вернуться? Покаяться ему… Тоже не выход! Если батюшка и простит, так Стёпка меня и там достанет. Ладно, что сделано, то сделано. Утро вечера мудренее".

Рано утром на запряжённой в телегу Зорьке Степан и Дарья выехали со двора.

— Что своей сказал? — спросила Дарья.

— Тебя, сказал, к бате повезу.

— А вернёшься на чём?

— Ещё я перед бабой не отчитывался, когда вернусь, да на чём!

"Вот же куркуль, даже лошадь свою не взял, — подумала Дарья. — Не собирается, значит, мне Зорьку возвращать. Неужели и меня убить задумал?".

Игнат стоял во дворе, у пышущей жаром от сухого коровьего навоза печи-горнушки. Яичница начала подгорать. Игнат уже неплохо научился обходиться без зрения. Учуяв запах горелого, он снял сковороду с печи, привычно сделал несколько шагов по мощёной пластушкой дорожке к стоявшему под абрикосовым деревом небольшому квадратному столу, нащупал табурет, сел, и приступил к завтраку. После Дарьиных разносолов подгоревшая яичница была противна вдвойне. Но нанимать людей ещё и для готовки — расходы неподъёмные. Да из-за переживаний и аппетита-то не было. Лишь на третий день после ухода Дарьи он заставил себя поесть. За неделю Игнат, и без того не склонный к полноте, похудел ещё больше, а недельная небритость старила его лет на десять.

От незатейливой трапезы его заставил отвлечься знакомый скрип телеги.

Игнат отложил вилку и настороженно прислушался. "Вернулась, — подумал он.

— Одна, или…". Чуть слышно отворились ворота, и подвода заехала во двор.

— Здорово бывал, казак! — поприветствовал, подойдя, Степан.

Дарья близко подходить не стала, остановилась шагах в пяти за ним.

— Когда-то бывал здоровым, — сдержанно ответил Игнат вместо ожидаемого "Слава Богу".

— Не больно ты приветлив, Игнат.

— Чего же ты отчество моё не назвал, если приветливый не в пример мне?

Не знаешь, поди, отчества-то?!

— Не знаю, — признался Степан. — Не интересовался. Не затем к тебе пришёл, чтоб почтения свои высказывать. У меня для тебя лучше почтение есть — не на словах, а на деле. С моего предложения тебе конкретная польза будет — и зрение своё вернёшь, и жену.

Игнат лишь презрительно усмехнулся.

— Предложение моё такое… — продолжал гость. — поехать нам с тобой вместе и откопать клад, что вы схоронили. Поделим по-братски, я тебе за это ещё и за границу помогу на лечение съездить.

Игнат молчал.

— Чего молчишь-то? — нервничал Степан. — Лыбится[28] ещё… — Ты же понимаешь — я и сам могу схрон найти и всё себе забрать?! Жалко просто тебя. Игнат никак не реагировал на слова Степана. Похоже, он его вообще не слушал. Незрячими глазами он смотрел прямо на Дарью. В этот момент ей даже показалось, что он её видит.

— Дарья! — позвал Игнат. — Я знаю, что ты здесь. Зачем же ты так?

"Бесполезно с ним разговаривать", — понял Степан. Он вынул из голенища сапога небольшой кинжал с тонким обоюдоострым клинком, шагнул к Игнату…

— Бах! — раздался выстрел.

В следующую секунду Степан повалился наземь. На его спине, прямо напротив сердца, на сером чекмене быстро увеличивалось бурое пятно. Дарья выронила пистоль и закрыла лицо руками. Игнат вскочил, нащупал палкой тело Степана, присел рядом и приложил три пальца к его шее, в районе сонной артерии — проверил, есть ли пульс.