Я сидел рядом и плакал. Я первый раз в жизни плакал, я скулил, как больно побитый и безнадежно брошенный щенок.
- Hе уходи, кефтиу! Hе уходи!
Hо в ответ мне слышались только усиливающиеся хрипы. Так мы провели ночь. С первыми лучами солнца кефтиец испустил дух.
Я поначалу не поверил. Думал, что, может, приступ кончился. Hо когда к восходу солнца он начал коченеть, мне стало ясно, что это конец. Дальше мое сознание отключилось, а руки действовали сами. Они спрятали за пояс свирель, вынули меч из ножен, отрубили голову и завернули ее в плащ.
12
Отец меня встретил с распростертыми объятиями.
- Где ты так долго пропадал, сын мой!? - воскликнул он. - Мы уже было решили, что эта старая крыса обманом затащила тебя в лабиринт и скормила чудовищу.
Я так смертельно устал и настрадался за эти дни, что у меня просто не было сил что-то отвечать отцу.
- Hу? Ты справился с заданием? - не унимался отец. В его голосе чувствовалась волнительная требовательность и ожидание подвига.
- Старик оказался обманщиком, - прохрипел я, - но он очень долго юлил... - с этими словами я положил голову кефтийца к ногам отца.
- Это было сразу ясно, что он обманщик, - отозвался отец. - Что ты долго разбирался с этим - не беда. Hо ты не струсил! Это главное! Для первого раза очень неплохо.
Я готов был упасть от усталости. Все плыло у меня перед глазами, а человеческая речь сливалась в гудящий шум. Я смутно помню, как меня довели до постели. Последнее, что я сделал осознанно, - это спрятал под голову свирель. Потом я провалился в сон...
Когда я проснулся, то обнаружил, что рядом со мной лежит приготовленная одежда. Я облачился, не забыв спрятать за пояс свирель.
В полдень меня торжественно посвятили в воины и вручили меч, который теперь был очищен от грязи и крови и сиял в солнечных лучах, как золотой.
Все поздравляли меня. Отец устроил по этому случаю пир и зарезал двух ягнят. Девушки заглядывались на меня, ровесники немного завидовали.
Как же я мечтал об этом дне раньше! Как часто я видел это все во сне!.. Hо сейчас не было почему-то счастья в моем сердце, а только тихая печаль и тоска.
Я не мечтал больше атаковать Трою. Мне вообще не хотелось больше доблестного кровопролития. Возможно, я стал другим... А может быть, просто повзрослел...