Золото хищников - [38]

Он снова потянулся к переключателям. Ничего не поделаешь. У него есть долг.

Он вывел на экран изображение с телекамеры, установленной в спальне Тома во дворце. Дал команду камере, заставляя ее потопать своими металлическими ногами по внутренней поверхности трубы, в которой она пряталась. Но Том лежал себе и спал, глупо разинув рот и понятия не имея, что его жизнь рушится.

«Ну и пусть его, — подумал Коул. — Ты попробовал его разбудить, не вышло, вот и закончим на этом. Все это не имеет значения».

Он проверил, чем занимается Эстер, потом отправил камеру рысью по трубам в заброшенную виллу верхнего города, где работали Вертел и Гаргл. Заглянул во все комнаты по очереди и в конце концов нашел их в кухне, они рассовывали по сумкам серебряную посуду. Камера постучала по трубе: три удара, перерыв, еще три удара. НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ. Размытые фигуры на экране встрепенулись, узнав условный сигнал, и заметались, будто клоуны, в попытках запихнуть в сумки остатки добычи и успеть вернуться на пиявку.

Коул колебался еще целую минуту, проклиная свое мягкосердечие и напоминая себе, что сделает с ним Дядюшка, если узнает. Потом он вскочил, вскарабкался по трапу, вылез из люка и бросился бежать по сонному городу.

Эстер боялась, что резервуары с горючим замерзли, но она упустила из виду восьмисотлетний опыт портовых начальников Анкориджа, которые сумели приспособиться к арктическому холоду. В топливо добавляли антифриз, а насосы управлялись из отапливаемого зданьица рядом с главной цистерной. Эстер сняла с крюка топливный шланг, закинула тяжелый наконечник на плечо и побрела назад, в ангар, волоча за собой постепенно разматывающийся рукав. В ангаре она прикрутила наконечник шланга к вентилю под брюхом воздушного корабля, затем вернулась в насосную и включила помпу. Шланг начал ритмично вздрагивать: топливо пошло. Пока наполнялись баки, Эстер поднялась на борт и занялась подготовкой к взлету. Лампы в гондоле все еще не работали, но девушке хватало света от фонарей снаружи. По мере того как она переключала рубильники на панели управления, приборы оживали один за другим, их светящиеся циферблаты озаряли полетную палубу, мерцая, словно светлячки.

Проснувшись, Том удивился, что спал. Голова казалась мутной и тяжелой, а рядом с ним в комнате кто-то был. Кто-то наклонился над кроватью, коснулся лица Тома холодными пальцами.

— Фрейя? — спросил Том.

Нет, это была не маркграфиня. Голубоватым светом вспыхнул фонарик, осветив бледное, абсолютно незнакомое лицо. Том думал, что повидал уже всех обитателей Анкориджа, но он не узнавал это белое лицо, светлое пламя белокурых волос. И голос тоже был незнакомый, с легким акцентом, не таким, как у жителей Анкориджа:

— Некогда объяснять, Том! Идем со мной. Эстер в гавани. Она хочет улететь без тебя!

— Что?

Том потряс головой, пытаясь стряхнуть остатки сна, слабо надеясь, что и это ему тоже снится. Кто этот мальчик, о чем он говорит?

— С чего ей улетать?

— Из-за тебя, дубина! — закричал незнакомый мальчик. Он сорвал с Тома одеяло, швырнул ему верхнюю одежду. — Как ты думаешь, каково ей было смотреть, как ты милуешься с Фрейей Расмуссен?

— Я не миловался! — в ужасе воскликнул Том. — Мы просто… Эстер не могла… И вообще, откуда ты знаешь?..

Но тревога незнакомца уже передалась ему. Он стащил чужое парадное платье, кое-как натянул сапоги и защитную маску, накинул свое старое летное пальто и выбежал вслед за таинственным мальчишкой в коридор, потом на улицу через боковой вход, которого никогда раньше не замечал. Холод пробирал до костей, уснувший город был похож на зимнюю сказку. На западе выступали из-подо льда горы Гренландии, казавшиеся в лунном свете очень четкими и близкими, как будто их можно коснуться рукой. Над крышами пылало северное сияние, и Тому померещилось, что оно гудит и потрескивает в тишине, как высоковольтная линия электропередач морозным утром.

Незнакомец повел его вниз по лестнице на Расмуссен-проспект, затем по узкому мостику для технического персонала под самым брюхом верхнего яруса и снова вверх по лестнице, прямо к воздушной гавани. Когда они опять оказались на открытой палубе, Том понял, что неправильно определил источник звуков. Потрескивание издавал лед, который осыпался с медленно открывающейся крыши ангара, где стояла «Дженни», а гудели ее моторы, разогреваясь перед стартом.

— Эстер! — заорал Том, барахтаясь в снегу.

В открытом ангаре зажглись ходовые огни «Дженни», полосы отраженного света протянулись через сугробы. Послышался стук — это упала лестница, прислоненная к боку судна. Три щелчка — отсоединились швартовочные магниты. Этого не может быть! Неужели это действительно Эстер ходит там, за темными иллюминаторами полетной палубы? Том рвался вперед, разгребая снег руками, словно пловец.

— Эстер! Эстер! — кричал он, все еще не веря, что она на самом деле сейчас улетит.

Она же не могла знать про этот нелепый поцелуй, правда? Она расстроилась из-за того, что он предлагал остаться здесь, и решила проучить его, вот и все. Том быстрее заковылял через сугробы, но до ангара оставалось еще около двадцати метров, когда «Дженни Ганивер» взмыла в небо, выполнила разворот и, взяв курс на юго-восток, пронеслась над крышами и быстро начала удаляться в бесконечные ледяные просторы.