Золото - [65]

А еще в них можно было прятать ключ от дома. Вот она разгадка! Туфли-платформы были вызваны к жизни не наводнениями и не желанием казаться выше. Они служили тайниками!

В 1943 году Корине исполнилось тридцать семь лет. К тому времени в ее объятиях перебывало достаточно любовников, чтобы она могла делать сознательный выбор. И она его сделала в пользу мужчин с длинным носом, длинным членом и длинными волосами. Каждый из ее последних любовников был отмечен тем или иным достоинством. Но вот наконец ей встретился тот, кто мог похвастаться всеми тремя сразу. Он был курьером сил итальянского Сопротивления. Доставлял важные послания из Турина в Геную и обратно. Сам он был венецианцем. Свои длинные волосы он аккуратно перетягивал красной тесьмой. У него были длинный острый нос и желтые орлиные зрачки. Корина, до сих пор не сделавшая в своей жизни ничего выдающегося, теперь, после встречи с венецианским авантюристом, спешила наверстать упущенное. Она была готова выполнить любой его приказ. Если бы он сказал, чтобы она перерезала себе вены, она бы, не задумываясь, пошла на это. Она охотно сделалась шпионкой и курьером. Тут она очень кстати вспомнила про витрину в музее Коррер. По ее заказу сапожник изготовил туфли-платформы из красной кожи с накладками под слоновую кость. Естественно, полые – для секретных писем. Она оделась как уличная проститутка. Идея принадлежала ее любовнику. Эта профессия позволяла ей путешествовать в открытую под вымышленным именем. Ее венецианский любовник играл роль сутенера. В Геную она отвозила письма, а в Турин возвращалась с золотом. В пустотелые туфли-платформы много не спрячешь, но кое-что ценное помещалось: кольца, браслеты, распятия. Позже она наловчилась перевозить таким образом и другие ценные в военное время вещи. Радиодетали. Долларовые купюры. Поддельные почтовые марки. Опиум. Контрацептивы. Нейлоновые чулки. Даже патроны. Ее любовник уехал в Болонью, чтобы нападать на эшелоны с немецкими войсками. Они писали друг другу. Его письма согревали ей сердце, и она носила их с собой в туфлях-платформах вместе с золотыми вещицами.

Однажды туманным зимним утром, отправившись по делам скорее личного свойства, Корина пересекала в лодке озеро Фестина, когда вдруг раздались пулеметные очереди. Продырявленная лодка начала тонуть, чего нельзя сказать о красных туфлях-платформах, заполненных воздухом. Корину выловили из воды и употребили как проститутку. Золотые украшения и письма конфисковали. На допросах Корина не проронила ни словечка. Чтобы она не сбежала, ей отрезали ступни. Информация, содержавшаяся в письмах, позволила схватить и расстрелять ее любовника. Но до этого он успел отправить тело возлюбленной на Джудекку, где ее отпели, а затем перевезли в родной Тель-Авив для погребения. Чтобы оплатить все это, он продал часть золота, которое Корина с успехом пронесла в своих туфлях-платформах. Остальное золото было переплавлено в генуэзском отделении Банка Милана. Вскоре эти слитки, сделавшись собственностью гестапо, были доставлены поездом в Мюнхен, а затем в Баден-Баден. Там они попали в руки Густава Харпша и на черном «мерседесе» отправились обратно в Италию, причем успели доехать только до Больцано.

Строительство музея при дворце «Венериа Реале» под Турином было закончено в 2004 году. Главный дизайнер устроил все таким образом, что каждому году из жизни дворца, начиная с 1500-го и заканчивая созданием музея, отводился отдельный зал. В зале, посвященном 1943 году, можно было найти самые разные местные достопримечательности: рукопись Примо Леви «Если это человек», предсмертную записку Артуро Фуа и в отдельной витрине красные туфли-платформы Корины Ассель.

75. Трамвайная история

Австриец Каспар Асперто Фрикер, настоящий англофил, кажется, всерьез полагал, что слова «еврей» и «ювелирка» имеют общий корень.[xii] Эта лингвистическая теория вполне согласовывалась с его нацистскими взглядами, так как обосновывала и без того очевидный факт, что иудаизм идет рука об руку с богатством. Потряси еврея, и из него посыплются драгоценности.

При безоговорочной поддержке английского языка и великой нации Каспар начал трясти евреев прямо на улицах. Он процветал. Он греб лопатой золотые вещицы: наперстки трясущихся белошвеек, цепочки испуганных детей, сережки подслеповатой вдовы с катарактой, брошь молодой женщины, которая потом несколько ночей подряд оплакивала эту утрату, монеты эпохи царствования Леопольда V из коллекции старика нумизмата. Воистину сокровище. Фрикер злорадно потирал руки. Он принес все это ювелиру, который увидел в нем потенциально выгодного поставщика. Каждый месяц очередная партия золотых украшений шла на переплавку и тем самым умножала состояние Каспара Асперто Фрикера. Однажды он уговорил ювелира превратить все ворованное золото в один слиток 16х8х1,5 мм весом в сто унций. По этому случаю он приобрел ношеное пальто с внутренним карманом соответствующего размера. Заполучив желтый брусок, который тянул, если говорить о человеческом горе, отнюдь не на сто унций, он пошел домой пешком по Инсбрукенштрассе, сжимая рукой тайный карман с золотым слитком. Его сбил трамвай, в котором единственным неевреем был вагоновожатый из Манчестера. Очнулся Каспар Асперто в больнице. Он лежал в своем ношеном пальто, хотя и без ботинок, на белых простынях. Золотой слиток, лежавший во внутреннем кармане, бесследно исчез. Выводы напрашивались столь же неутешительные, сколь и противоречивые. Его лишил богатства и способности соображать не кто-нибудь, а истинный англичанин, перевозивший евреев.