— Подрастешь, — уверяет дядя Леша. Его бы слова до Бога. Пока остается ждать у моря погоды и меряться у дверного косяка.
Мысли возвращаются в прежнее русло. «Экстремалы» болтают о выживании. Хорошо. Да кто из них испечет хлеб, починит мотор от бензопилы, лодки, автомобиля?! Кто подоит козу, корову, приготовит сметану, масло, освежует, разделает тушу?! Кто вспашет, заборонит землю, обточит деталь на станке, приварит один кусок металла к другому?!
— Мы школьники, — мигом открестятся теоретики-демагоги.
Так попади он с ними на необитаемый остров, кто выживет?!
…Молоденький сержант ГИБДД опешил при виде огромной скирды высотой с двухэтажный дом, воздвигнутой на полуприцепе КамАЗа. Он растерянно вертел в руках документы, и в голове лихорадочно прокручивал допустимые габариты груза, разрешенные ПДД.
Милиционер замялся, ничего путного на ум не шло. От КПП подошел средних лет майор и поздоровался. Бегло оглядев огромный воз, водруженный на машину, он хмыкнул:
— Лет пятнадцать, кажется, как не возят тюки сена с такой укладкой. Перевелись умельцы.
— Не меньше, — согласился Николай Владимыч, — сельское хозяйство в развале, кто столько в одиночку накосит, запрессует, погрузит, вывезет?
Майор согласно кивнул головой и приказал сержанту:
— Пропустите!
Машины на объездной дороге боязливо жались к обочине при виде нестандартного, необычного автопоезда. Удовлетворенная улыбка играла на губах Степки: они с отцом здорово удивили и профессионалов, и автолюбителей.
6
Сенокосный стан разбили на месте стоянки лесорубов. Лес в окрестностях вырубили, и вальщики уехали на другие участки. Николай Владимыч с хозяйской дотошностью обследовал округу и взял на заметку:
— Лесорубы оставили много металлолома, нужно погрузить и сдать в городе. Глядишь, солярку оправдаем.
На полевой стан притащили жилой вагончик, перегнали технику, привезли продукты, забросили людей. На период сенокоса Марин скооперировался с фермером Луневым. Тот выделил для работы комбайн, передвижной вагончик, трактор «Беларусь», пену-волокушу, рабсилу. Свою долю сена каждый вывозил сам.
В первый день дядя Леща осмотрел местную речку и сказал:
— Стопка, здесь водится хариус. Вечерком попробуем порыбалить на «мушку», погодя — «корабликом» на стремнине.
Домовитый отец нашел в луже и притащил асбоцементную трубу.
— От грязи очисти, — наказал он сыну. — Установим трубу, как вытяжку, на печь-буржуйку. Потом ее домой увезем.
Переночевать отец остался на стане. Поужинав, двое рабочих Лунева, отец, Степка, дядя Леша уселись с кружками чая на топчанах и травили баланду. Раскаленные бока печки рассеивали мрак малиновым светом, на столе теплилась керосиновая лампа.
Внезапно раздался ужасающий грохот, огромный столб пыли и дыма взметнулся к потолку. Вода из опрокинувшегося на плите чайника превратилась в пар, который скрыл происходящее из вида. Лампа на столе мгновенно погасла.
— Помогите! — верещал рабочий компаньона под столом.
— Спичку зажгите! — орал в темноте Николай Владимыч.
— Ничего не зажигайте! — молили из-под стола. — Нас выживают с покоса, печь заминировали, нас перестреляют!
В углу чертыхнулся дядя Леша и чиркнул спичкой. Слабое пламя едва пробило густое облако пыли, дыма и пара. На соседних нарах рабочий Лунева выругался:
— Черт возьми, осколком лоб рассекло!
— Пошарю на полке, отыщу свечку и посмотрю, — отозвался дядя Леша, и в углу зашуршало.
— Никто больше не пострадал? — спросил отец.
— Я в порядке, — ответил Степка.
— Меня, меня придавило, — канючил жалобный голос под столом, — сдвинуться не в силах.
Загорелась свеча. В ее зыбком, колеблющемся свете бесформенная тень Николая Владимыча нырнула под стол.
— Что ты хнычешь, паникер, твою мать! Бестолочь плешивая! Ножкой табуретки придавило полу твоей спецовки, на табуретке сидел я. Привезут кретинов и расхлебывайся с ними! Террорист!
Наконец, зажгли «керосинку», и присутствующие вопросительно переглянулись: «Что произошло? Что взорвалось?» Дядя Леша перевязал лоб рабочему Лунева и присел у печки.
— Мужики, что за дела? Трубы нет, она исчезла!
Отец подошел к буржуйке, труба испарилась.
Вдруг беспричинно, взахлеб рассмеялся дядя Леша. Слушать истерический смех было жутковато.
— Ты не погнал? — участливо осведомился брат. — Со слабонервными бывает.
Алексей Владимыч с трудом подавил рыдающий смех.
— Труба…
— Что — труба?
— Она асбоцементная, предназначена для мелиорации, нагревать ее нельзя. Она взорвалась и рассыпалась в пыль при такой высокой температуре на манер шифера, брошенного в костер.
— …Плохо быть бестолковым, — лукаво произнес дядя Леша. «Ланд Краузер» остановился посредине скошенного поля, из машины вышли трое и направились к перелеску. В окрестностях полно ягод и грибов. Сюда нередко приезжали сборщики даров природы.
— Два дня как прекратились дожди. Джип наглухо засядет в раскисшем поле. Если «Краузер» остановился, ему конец, и понадобится трактор-болотник. Вот нам и шабашка!
Часа через три к автомобилю пришли владельцы. Джип долго буксовал, утопая все больше, пока не сел на днище. Три понурые фигуры направились к балку сенокосчиков.
К костру подошли мужчина, женщина и подросток.
