Золотинка - [37]
— Не я, умные люди сказали это тысячу лет назад.
Назавтра, выкроив полчаса, Степка сбегал к огородику старушки. Две сотки песчаной почвы были разделены мелиоративной канавкой. Картофель аккуратно прополот и окучен — приближалась пора цветения. Степка потрогал ветхие столбики ограды и огляделся. Вокруг сотни невозделанных, брошенных огородов. Потревоженная земля, с которой содрали защитный покров — торф и растительность, зализывала раны сорняками. Десяток лет назад люди рьяно распахали окрестные сопки под огороды, затем ретивость схлынула, и землю забросили. Человек испохабил ее и отшвырнул, как окурок (выкуренную сигарету).
Вечером, перед дойкой, Степка и дядя Леша набрали двадцать мешков навоза и погрузили в маленький трактор «туки-туки».
— Тонна с лишним, — прикинул дядя Леша, — в каждом мешке не менее шестидесяти килограммов. Откроешь борт и скинешь.
Подъехав к жалкой кучке навоза, которую собрала и заботливо укрыла травой старушка, мальчик улыбнулся: «Спешите делать добро!» — ушлые были в древности мудрецы. Прямо в точку.
Он выгрузил и стащил в кучу тяжеленные мешки, постоял, представляя изумленную физиономию старенькой владелицы огорода, и запрыгнул на сиденье трактора. При резко отжатом сцеплении коробка передач заскрежетала и Т-16 застрекотал к ферме.
…Вжииик! Легкое вращательное движение острого, как бритва, ножа, и жабры летят в ванну с отходами. Вжииик! Тушка рыбины распорота до хвоста. Ястыки с икрой уложены в эмалированный таз, внутренности — к отходам.
Вжииик! Столовая ложка выскребает становую жилу кеты и пятикилограммовая тушка грузно шлепается в чан с водой.
Степка досконально знает, что кету промоют и на носилках вынесут во двор, отгороженный от улицы глухим, трехметровым забором. Хозяева усадьбы не любят посторонних глаз. Затем рыбу уложат в брезентовые чаны и засыплют солью.
Чаны подвешены на деревянных каркасах, врытых в землю. После того, как чан наполнят, его раскрепят щитом с грузом-гнетом. Процесс посола закончен, через несколько недель лосось созреет и превратится в готовую продукцию. Зимой хозяева продадут рыбу оптовикам и станут готовиться к следующей путине.
Идет пора рыбалки, заготовки рыбы и икры. Отец Степки подходит к заготовке лосося по-хозяйски расчетливо. Ему не с руки обзаводиться снастями, экипировкой, лодками, выбивать уловистый участок, платить за лицензию. Проще отдать знакомому рыбаку сына и брата на десяток дней в рыбообработчики. За их труд хозяин сочтется рыбой и икрой.
Николай Владимыч завез сына и брата на Олу, поселок на побережье. «Ойла» на языке орочей-эвенов «много рыбы» и действительно рыбы здесь невпроворот.
— Нет в тебе, Коля, поэзии, романтики рыбалки, — шутливо укоряет младший брат старшего, — посидеть на зорьке с удочкой, заварить ухи на костерке, выпить стаканчик…
— Баловство, — не желает ввязываться в дискуссию Николай Владимыч, — день год кормит.
Раннее утро. Рыбообработчики смертельно устали и всех морит сон. Куча кеты-сырца убывает медленно. Не помогает даже крепчайший чай. Еще усилие — и можно отправляться на боковую. Завтра ночью кету не привезут. Понедельник — «проходной день» для лососей, рыбалка запрещена повсеместно. В понедельник лосось свободно поднимается к верховьям реки и нерестится — откладывает икру для выведения потомства. Хозяин и его подручные не хотят обострять отношения с рыбинспекцией, поэтому понедельник — выходной для всех.
В обед племянника расталкивает дядя Леша.
— Ночь впереди. Пообедаем и сходим на реку.
Верно. Неделя пролетела одним днем. Каторжная работа ночами, тяжелое забытье днем. Он не видел хода кеты, не поймал ни одного лосося. Сотни и сотни рыбин «нашкерил» мальчишка, десятки килограммов икры «напопрол», но рыбины пойманы другими.
Давно не было дождей, и Ола значительно обмелела. Мальчик и дядя Леша спускаются вниз по реке к ее устью. На галечных отмелях, откосах Олы мириады рыбьих скелетов. Лосось — особая рыба. Вылупившиеся из икринок мальки следующей весной уйдут в море, потом затеряются в просторах Тихого океана. Они вырастут вдали от родных рек, станут взрослыми, зрелыми особями и вернутся на исконные нерестилища. Отметав икру, щедро полив ее молоками, они дадут жизнь следующему потомству и погибнут. Старое уходит и дает дорогу новой жизни.
За разговором с дядей Лешей время проходит незаметно. У дельты река делится на рукава. В рукавах ямы и омуты, где красная рыба «опресняется». Она несколько лет процеживала через жабры морскую воду, и сейчас ей необходимо «опресниться» — привыкнуть к пресной воде. В прилив лосось заходит в ямы, где морская вода смешивается с пресной, в отлив уходит в море, и так несколько раз.
Приходит время, и инстинкт командует: иди. Ничто уже не в силах остановить рыбу, она рвется к верховьям и протокам. Лосось скользит в прозрачной глубине реки и в кровь раздирает бока об острые камни перекатов. В устьях рек его караулят стаи нерп, по берегам сторожит добычливый медведь. На плесах и ямах рыбачат официальные и неофициальные браконьеры, на перекатах поджидают пацаны с «кошками». Трудно дается красной рыбе выведение потомства.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.
Каждый, кто любит собак, будет удивлён и очарован необычной философией собачника, который рассмотрел в верном звере не только друга и защитника, но и спасителя! Не спешите отрицать столь необычный ракурс, вникните в повествование, и возможно в своём четвероногом товарище вы увидите черты, ранее незамеченные, но чрезвычайно значимые для понимания поведения собаки.
«Живая тайга» — сборник сказок, написанных по мотивам сказаний аборигенных народов. Бесхитростные, иногда наивные повествования увлекают читателя в глубины первозданной тайги и первобытных отношений с её обитателями. Действия героев, среди которых не только люди, но и природные объекты, основаны на невозможном в современном мире равноправии всего живого и удивляют трогательной справедливостью. Однако за внешней простотой скрываются глубокие смыслы древней мудрости.
Есть люди, которые не верят на слово, им обязательно нужно потрогать загадку руками. Краевед Юрий Крошин из таких, и неудивительно, что он попадает в критические ситуации, когда пытается выведать то, о чём знать нельзя. Для народа, исповедующего Законы Тайги, «табу» означает не просто запрет что-либо делать. Нарушивший табу, нарушает священное равновесие между противоборствующими силами нашего мира. За такой грех полагается неминуемое наказание, и оно настигает преступника здесь и сейчас.
Мы до сих пор не знаем и малой доли того, какими помыслами жили наши первобытные предки. Герою этой книги удалось не только заглянуть в своё прошлое, но и принять в нём участие. Это кардинально повлияло на его судьбу и изменило мировоззрение, привело к поискам личных смыслов и способов решения экологических проблем. Книга наполнена глубокими философско-психологическими рассуждениями, которые, однако, не перегружают чтение захватывающего авантюрно-приключенческого повествования.