Золотая змея. Голодные собаки - [79]

Чумпи приказал полицейским:

— А ну, сгоните-ка побольше коров. Живо, живо! — прикрикнул он, видя, что полицейские повинуются неохотно.

Долго лазали они по крутым склонам и расщелинам, и когда на небе уже загорелся закат, собрали стадо голов в двадцать.

— Теперь гоните их, гоните к реке…

Полицейские послушно погнали стадо, и гнали до тех пор, пока не испугались, что их заметят Селедоны: ночь наступала светлая. Когда они возвращались, взошла луна и посеребрила редкие облака.

— Готово, сеньор лейтенант.

— А коровы пошли дальше?

— Да, сеньор лейтенант. Мы стали швырять в них камнями, они и побежали.

— Отлично, отлично, — одобрил Чумпи, потирая руки.

Полицейские прилегли у большого камня и затихли, выжидая. Лошади ходили взад и вперед, насколько позволяли недоуздки, привязанные к уступам скалы или к крепким пучкам бурьяна.

— Так, — сказал Чумпи, — теперь надо переплыть реку. Ухватите коней за шеи… Смотрите, не сорвитесь.

Потом он вынул из своей сумы несколько бутылок рому. Луна медленно плыла по небу, заливая горы спокойным светом. Но этот серебристый мирный свет не успокоил людей. Пройдет еще несколько часов, и смерть, быть может, настигнет многих. Черные скалы, словно призраки, застыли в погребальном песнопении, которое то и дело заводил ветер.

* * *

— Слышь, что это собаки все лают?

— В самом деле… И долго уж лают.

Так говорили Хулиан и Блас, меж тем как обе собаки заливались лаем, повернув морды к берегу. В Ущелье на галерее своей хижины братья сидели у очага; они только что поужинали копченым мясом и печеной юккой. Пришел чоло Крисанто Хулка и сказал, что можно увести стадо с пастбищ Сунчу и пригнать на базар в какое-нибудь далекое селение или же продать по дешевке торговцам, которые спускаются к берегу. Можно было погнать стадо и в Чонат — где люди тем и живут, что коптят мясо ворованных коров, купленных за бесценок. Превратив свою добычу в шкуры и копчености, они идут в города на побережье и там продают все втридорога. Так легче обмануть власти.

— Этот скот заблудился, — уверял Крисанто братьев.

— Что ж, сходим, раз так.

— Сходим, соберем, что ему зря пропадать.

Больше они об этом не говорили; условились отправиться в путь на следующий же день и весь вечер чистили и смазывали винчестеры. Дело было решенное. Они жевали коку, курили сигары — самокрутки из табака, что рос на небольшой делянке рядом с хижиной, и слушали, как Крисанто рассказывает о своих приключениях. Вдруг он прервал рассказ и заметил:

— Лают на коров… Когда я шел сюда, они были по ту сторону. Видать, спустились к реке.

Ночь была лунной, и никому бы не пришло в голову напасть на братьев теперь, тем более проклятому Ужаку, этой помеси лиса с гадюкой. Хотя собаки все лаяли, Крисанто продолжал свой рассказ:

— Да, невесело бродить одному по свету, но когда я начал брать бесхозную скотину, я еще ничего не подозревал… Однажды забрел я в пуну Яукарбамба. Большое там паслось стадо: коров тех зовут злыми псами, потому что они бросаются на людей, точно и в самом деле псы… Ладно, приготовил я лассо, а одна стерва, гляжу, все роет, роет копытом землю да как кинется на меня. И что же — догнала, подцепила моего конягу рогом, он взбрыкнул и сбросил меня. Хорошо еще, что она, подлая, погналась за лошадью и я успел залезть на скалу… И что бы вы думали? Стала, проклятая, у камня и не дает мне слезть. Два дня сторожила. Остальные коровы пасутся в стороне, точно все понимают. Я уж жрать хочу, а она не уходит, да и все тут: и лошадка моя бродит, волочит поводья, исхитряется травы пощипать…

Собаки бросились к берегу. Они все лаяли и лаяли. Надо было бы встать и пойти посмотреть, что там такое.

— Поди ты, Крисанто, что-то неладно.

— Так уж и быть, ради вас…

Крисанто поднялся и вскоре скрылся за деревьями. Он подошел к реке и стал пристально всматриваться в противоположный берег, ощупывая взглядом каждый камень, каждый куст. Видно было довольно хорошо. Несколько коров бродили у самого берега, другие спускались по склону к реке. Две или три стояли неподвижно и медленно пили воду. Когда Крисанто возвращался, мощный рев заполнил все Ущелье.

— Говорил я! — сказал он, подходя к галерее. — Это коровы. Бродят там по берегу, а другие еще спускаются.

Братья заложили за щеку шарики коки и приготовились слушать прерванный рассказ.

— Так вот, корова не хотела уходить, а я уже помирал с голоду. Только от голода в голове чище становится… Снял я, значит, свое пончо и спустил его со скалы. Корова всадила в него рога, тут я и воткнул ей нож в самый загривок. Она повалилась на землю и дрожит, а я пошел к своей лошади, вскочил — и наутек. На обратном пути коровы мне попались смирные, да я уж не стал их ловить. Проголодался я страшно, думал только об одном: поскорее бы кто протянул кусочек копченого мяса…

Потом каждый рассказал что-нибудь свое, кто что вспомнил, а потом все вошли в хижину и улеглись спать. На следующий день они поднимутся в горы и угонят то самое «заблудившееся стадо», о котором говорил Крисанто. Ночь была жаркой, и люди ничем не накрылись. Рядом лежали собаки и стерегли их. Чуть дальше, на расстоянии вытянутой руки, в лунном свете, пробивавшемся сквозь плетеную стену хижины, блестели винчестеры. Мерный шум реки навевал сон.