Золотая жаба Меровингов - [42]

— Вот, черт… — майор вздохнул, — …Что ни возьми, кругом сплошной фальсификат.

— Что делать, — тролль улыбнулся, — такая у нас постмодернистская эра на дворе.

— Ладно, Унгабул, допустим, все фальсификат. Но, не знаю, как для тебя, а для меня это Старый Страсбург, который я люблю. И кто это восстановит? Де Голля уже нет давно.

— Мы обойдемся без Де Голля, — невозмутимо ответил тролль, — сами восстановим.

— Минутку! Сами, это кто?

— Отто, я же сказал: мы. Это значит: мы, тролли и дружественные племена.

— И как вы восстановите? – скептически полюбопытствовал Турофф, — Магией, что ли?

— Обойдемся без магии. Ты, Отто, слышал про 3D-принтерную архитектуру?

Майор Турофф неуверенно подвигал плечами.

— Так, мельком слышал что-то. Быстрое макетирование, или вроде того.

— Ну, ясно. Значит, про контур-крафтинговый принтер Хошневиса ты не знаешь.

— Впервые слышу. А что это?

— Это принтер, печатающий не макеты, а готовые фигурные дома из оргабетона. Такую штуку придумали параллельно в Калифорнии, Голландии и Китае, еще в 2013 году.

— Хм… Что-то не очень верится. Дом на принтере…

— А ты спроси у своего друга, министра Шамбо, — посоветовал тролль.

— Минутку, Унгабул, ты что, так знаешь Шамбо?

— Вот, знаю, — тролль снова улыбнулся, – в общем, спроси у него, если интересно.

— Непременно спрошу. А ты, значит, разбираешься в этих гипер-принтерах?

— Нет. Я эксперт по керамике и композитам, в частности по оргабетону. А эксперты по строительным принтерам, например, Хонанук и Нумкаши. Хочешь, идем, я тебя с ними познакомлю. Они там с твоими подружками сидят под куполом, и караулят фейерверк.

— Караулят что? – переспросил майор.

— То самое, что будет, когда доктор Гюискар нажмет кнопку, — пояснил тролль.

— О, черт… Ладно, идем.

…

Хонанук и Нимкаги – молодая парочка (условно) тролль и троллийка — кажется, были хорошо знакомы с Лоис Грюн, а с Зузу Ансеттти уже успели подружиться. Все четверо названных персон расселись за грубо сколоченным столом прямо под кровлей-куполом башни, где верхняя площадка образовывала нечто вроде балкона с видом на Страсбург (лежащий примерно в 30 километрах к востоку). Сейчас, после захода солнца, столица Евросоюза отсюда выглядела россыпью огоньков, вроде небрежно брошенной елочной гирлянды, и на ней особенно выделялся сиянием огромный комплекс Европарламента, совета Европы, Евро-суда, и комплекс 5-звездочных отелей для литерного персонала. Остальная часть города, как заметил Турофф, была освещена только уличными фонарями – почти все дома стояли темными. Население эвакуировано. На дальнем плане мерцало зарево оранжевых языков — горели терминалы Альберт-Бассейн, и пламя растекалось на север, вниз по Рейну. «Картинка в жанре апокалипсиса, — подумал майор, — или же в духе сочинений Жан-Жака Ансетти про бога Ассаргадона».

Хонанук и Нимкаги громко и грубо порадовались расширению компании.

— О! Коллектив сбалансировался!..

— …Что, если после фейерверка устроить группенсекс три на три?

— Ну, ни фига себе… — задумчиво произнесла Лоис Грюн.

— Да уж, — так же задумчиво отозвалась Зузу Ансетти, — без травки я на это не готова.

— Травка не вопрос, — проинформировала троллийка.

— Эй, тролли, — окликнул Унгабул, — а что это у вас деньги валяются на столе?

— Это, — сообщил Хонанук, — пари про то, как проголосует Европарламент по заявлению кардинала Бриссерана относительно высшей духовной власти церкви в Евросоюзе.

— Хо-хо! – Унгабул качнул головой, — И кто на что ставит?

— Я, — сказала Зузу, — поставила десятку, что эти бараны согласятся, и пока я одиночка. Выражаясь в духе ипподрома, ставки три к одному. Кто меня поддержит?

Унгабул молча бросил еще одну десятку рядом с одинокой десяткой девушки-пилота. Турофф на миг задумался, прилично ли участвовать в таком пари, и не нашел причин отказываться. Но, свою десятку майор присоединил к трем, поставленным на то, что Европарламент не признает, что церковь, с момента принятия закона Ван дер Бима, в действительности определяла политическую стратегию. Лоис Грюн глянула на экран ноутбука, стоящего посреди стола, и заметила:

— Полчаса до итогов голосования. Скоро мы узнаем, кто лучше рубит в психологии.

— Хо-хо, — сказала Нимкаги, — по жизни, Унгабул должен рубить лучше всех, он у нас величайший метатель виртуального дерьма на вентиляторы сетевых конференций. Но странно. По здравому смыслу парламентариям надо голосовать против того заявления кардинала. Ведь если они распишутся, что шли на поводу у церкви, то станут для дока Гюискара не просто уродами, а личными врагами, и тогда у них ноль шансов выжить.

— Я думаю, — отозвался Турофф, — что у них заведомо ноль шансов. Но, Лоис права, что надежда может быть, только если они проголосуют за «нет».

— Они не могут проголосовать за «нет», — уверенно ответила Зузу.

— Это почему? – спросил Хонанук.

— Про это у Киплинга, — сказала она, — в балладе про раба, который стал царем.

«Because he served a master

Before his Kingship came,

And hid in all disaster

Behind his master's name».

Она продекламировала и пояснила:

— Тут все четко. Раб остается рабом. Он привык прислуживать хозяину, и даже если по прихоти Фортуны раб стал царем, то он все равно, чуть что, попытается спрятаться за именем хозяина. Любого хозяина, даже явно фальшивого, как бог поповской лавочки.