Золотая удавка - [27]

– Шантажисты не убивают шантажируемых!

– Тоже верно.

– И я бы никогда не стал этого делать!

– Может быть, она вас шантажировала?

– Шутите? – усмехнулся Глеб.

Но его усмешка показалась следователю не вполне искренней.

– Говорят, что Евгения Бельтюкова любила проводить время в зимнем саду?

– Понятия не имею…

– Разве Захар Борисов не рассказывал вам об этом?

– Представьте себе, нет.

– Мне кажется, что Инна Нерадько недолюбливала Евгению.

– Вам это только кажется.

– Вроде бы Евгения, Мирон и Инна воспитывались вместе?

– Не знаю. Меня в то время здесь не было.

– Представляю, как это тяжело: сначала получать все наравне с хозяйскими детьми, а потом оказаться выброшенной из этого оазиса благополучия.

– Такова жизнь, – пожал плечами шофер.

– Значит, вы не замечали со стороны Инны неприязни по отношению к Евгении?

– Не замечал.

– А какие отношения складывались с Евгенией у Веры Артамоновой?

– По-моему, Вера набивалась к ней в подруги.

– А Евгения?

– Что Евгения? Она не гнала от себя Артамонову, позволяла ей крутиться рядом.

– Вы говорите о Вере Максимовне так, словно она приблудная собачонка.

Земской хмыкнул:

– Наверное, я не совсем точно выразился.

– На той вечеринке Артамонова тоже присутствовала?

– Она на многих вечеринках присутствовала, – неопределенно ответил Земской.

– Они когда-нибудь ссорились?

– Не замечал…

– Вы пока свободны, Глеб Матвеевич, идите.

– Что значит пока? – спросил Земской.

– То и значит – пока. А потом к вам могут появиться новые вопросы.

– Благодарствую, – склонил голову в дурашливом поклоне Земской.

– Вы забыли добавить «отец родной», – не остался в долгу Наполеонов.

– В отцы вы мне не годитесь, – буркнул Глеб и поспешил убраться с глаз следователя.

Наполеонов, глядя ему вслед, улыбнулся.

После этого Шура отыскал Инну Нерадько.

Девушка стояла у окна террасы и смотрела в сад.

Подойдя к ней сзади, Наполеонов тихо кашлянул и проговорил:

– Разрешите нарушить ваше уединение, Инна Артуровна.

Она резко повернулась и ответила неприязненно:

– Можно подумать, если я не разрешу, вы от меня отстанете.

– Не отстану, – подтвердил ее опасения следователь. – Давайте сядем. – Он сделал жест в сторону стоящих на террасе кожаных кресел и дивана кофейного цвета.

– Разве мы не можем поговорить стоя? – усмехнулась девушка, глядя на него сверху вниз.

– Поговорить стоя мы, конечно, можем, – не моргнув глазом, ответил Шура, – но только мне придется забраться на подоконник, что не совсем соответствует приличиям.

Она снова усмехнулась, но все-таки пошла в сторону кресел и опустилась на одно из них.

– Вот так-то лучше, – одобрил ее благоразумие следователь.

– О чем вы хотите меня спросить? – проговорила она нетерпеливо. – И сразу хочу вас предупредить, что я здесь не живу, только иногда приезжаю к маме и поэтому не знаю, чем они здесь занимаются.

– Кто они?

– Ну, все те, кто здесь постоянно живет. – Инна кивнула в сторону двери, ведущей в дом.

– Мы расследуем убийство дочери хозяина, которое произошло во время вашего присутствия в доме.

– Но привели к убийству те события, что происходили в доме раньше. Вернее, цепь событий.

– Вот как? Значит, вы не верите, что убийцей мог оказаться случайный грабитель?

– Не верю, – твердо заявила Инна.

В это время в кармане следователя зазвонил телефон.

Наполеонов нажал кнопку и проговорил:

– Абонент занят, подиньдинькайте позже.

– Какой вы смешной! – фыркнула девушка.

– Да, я забавный малый, – согласился следователь с самым серьезным видом и вернулся к главному: – Вы подозреваете кого-нибудь?

– Кого я могу подозревать, – пожала она плечами, – любой из них мог ее убить.

– Так уж и любой? – усомнился следователь.

– Ну, исключая, конечно, мою маму, Осипа, Филиппа Яковлевича и Василия Афанасьевича. Клара и Роберто тоже, думаю, не могли.

– А все остальные могли?

Она кивнула.

– Зачем, к примеру, убивать Бельтюкову садовнику или шоферу?

– Оба они собирались жениться, – многозначительно проговорила Инна.

– Ну и что с того? – не понял следователь.

– Вот вам и повод! Вы что, не понимаете?

– Честно говоря, нет, – признался Наполеонов, – вы хотите сказать, что хозяйская дочь могла запретить им жениться? Но, простите, сейчас двадцать первый век, и крепостное право давно отменено.

– Не запретить, – сказала Инна, – а помешать.

– Как?

– Например, кое-что рассказать их невестам.

– Что именно?

– Откуда же мне знать? – Она откровенно смеялась, глядя ему в глаза.

– То есть вы намеренно препятствуете проведению следствия? – спросил он строго.

– Ни в коем случае. – Инна выставила перед собой руки, точно защищалась от его обвинения.

– Тогда как понимать ваши слова?

Она уже собиралась сказать: «Как хотите, так и понимайте», но вовремя заметила выражение его сузившихся желто-коричневых глаз. «Ишь, смотрит, как лис, принявший стойку на охоте…»

Стать мышью в лисьих зубах девушке вовсе не хотелось, и она ответила как можно мягче:

– Просто они тут все переплелись в клубок.

– Как змеи, – угадал Наполеонов то, что не было сказано вслух.

– Они все что-то знают друг о друге.

– В этом нет ничего криминального, – устало проговорил следователь, – люди, живущие под одной крышей, всегда что-то знают друг о друге.