Золотая Трансцендентальность - [93]

В небольшой — километр в обхвате — комете, укутанной камуфляжной сетью, расположился скит.

Проявитель заметил в ледяной толще знаки другого проявителя, маленького — всего в несколько метров. Тот вовсю общался с Нептунским радиомаяком.

Видур чуть не завыл:

— Ксенофон наши планы на десять тысяч лет вперёд узнал, вот как! И цели стратегические, и численность войск.

— Научились жить хорошо — а запираться разучились, — ответил Темер. Диомед отогнул палец:

— Раз. Всё — наши войска я пересчитал. Один солдат. Тут ум Софотековый не нужен.

— Если бы и их математика считала, что один равен одному, мы бы с Лебедями этими куда легче сладили, — ответил Фаэтон.

— Полномасштабная война им не по карману, — заметил Диомед, — и Молчаливые долго ещё не смогут себе её позволить. Ну. Так Трансцендентальность предсчитала, у неё тысячелетие как день — сами думайте, что для неё "долго".

Видур возразил с юношеской чрезвычайной уверенностью:

— Уверен, предсказания наши чрезмерно оптимистичны. Поклясться готов — шпион сейчас ухмыляется.

— Переоцени мы их силы — он ровно бы так же ухмылялся, — сказал Темер.

— Корабль мой он точно заметил, даже на расстоянии. Мы большие, громыхаем вовсю, и, чтобы затормозить, двигателями в его сторону светим. Почему он ждёт? Не западня ли там?

Темер сказал:

— Пусть там даже шлюпка есть — от Феникса ей не убежать. Да и куда бежать? Он понял, что попался. Топливо бережёт.

Диомед покосился на Фаэтона и кашлянул, прикрывшись пальцами. По этикету Серебристо-Серых — показал, что хочет замолвить словечко наедине.

Фильтры Фаэтона и Диомеда соединились, и под ними появилась веранда. Привычной Серебристо-Серой дотошностью она, впрочем, не отличалась — крыльцо вело не в английский садик, а обратно на капитанский мостик, где Фаэтон, восседая на троне, продолжал разговор со спартанцами. Можно было следить за событиями наяву, просто посматривая за окна.

Диомед уселся.

— Ты, друг мой, встревожен.

Фаэтон налил воображаемого чая. Пригубил. Всмотрелся задумчиво — не вдаль, и не в себя, а куда-то посередине. Произнёс:

— Я, к своему сожалению, не помню, о чём в Трансцендентальности думал. Тело моё Феникса Побеждающего досюда довело практически само по себе. Похоже, тогда идея казалась удачной.

— Я эту загадку разрешу сейчас. У тебя на корабле — единственный на всю Ойкумену проявитель частиц.

— Аткинс на борту есть?

— Уверен — есть.

— Рассудок корабля до конца даже не проснулся. Что происходит? Я недопонимаю.

Диомед приободрил Фаэтона дружеским прикосновением:

— Хватит робеть! Когда завершится Трансцендентальность, и вернётся всё на круги своя, связь вернётся, а записи придут в порядок. Посмотри лучше, чем нас одарили! У тебя — параллельный разум, как у Гелия, но без потерь в скорости; у меня — Чародейская подпрограмма расшифровки предчувствий. Заметил, какой я нынче проницательный? — Диомед откинулся на спинку стула и окинул друга взглядом. — Интуиция подсказывает… что ты снова тревожишься.

Фаэтон вздохнул.

— Я устал действовать вслепую. Где нет дыры в памяти — так там пробел в знаниях. Приходится поступать на веру — то себя из прошлого слушать, то Софотека, и надеяться, что указания их приведут к благополучному исходу… Надоело. Так дети живут. Подрасти хочется.

У Диомеда от улыбки глаза заморщинились:

— Не терпится из "Утопии" вылететь?

— Да какая тут Утопия. Хороший строй. Лучший, наверное. Но у всего есть цена. Сидишь за пазухой у сверхразумных и умеренно благожелательных существ — так не удивляйся, что жил вслепую. Как я.

Одно из окон переключилось на вид космоса. Звезды сверкали как бриллианты, рассыпанные по чёрному бархату.

— Меня тянет уединение пустоты, Диомед. Там я встану на своих ногах — и если рухну, виноват буду сам.

— Кажется мне, тебе в жизни не хватает чего-то.

— Верно. Лакуна в памяти, двухнедельная. Семьдесят лет назад я зачем-то посетил селение пуристов, расположенное чуть восточнее поместья Вечерней Звезды. Что я там делал — даже Радамант не знает. Записи говорят, что оттуда на Землю, а точнее — в анклав примитивистов, откуда Дафна родом, была отправлена цистерна. С каким-то биоматериалом, если верить данным телеметрии. Больше ничего не известно, полмесяца пропали начисто — даже Трансцендентальность заплатки не придумала. Причём и я на судне летел — но обрубил все до единого соединения.

— Цистерна, говоришь? У вас там на Земле медицинская милиция куда вообще смотрит?

— О, мой дорогой Диомед, у нас там не Нептун. Вскрыть чужой контейнер? Как можно? Может, принимающая сторона и заказала медпроверку, но на своих условиях — а примитивисты записей в системе не хранят.

Диомед в отдельно выложенном файле основательно прошёлся [98] и по пуристам, и по Занептунным Анахоретам разом. Сходств нашлось немало — и те, и те упрямо не подключались к другим разумам напрямую, даже Трансцендентальности поблажек не давая. Только одни праздник пережидали по фермам, а другие — в ледяных кельях. Вслух Диомед сказал следующее:

— Мы привыкли, что Софотекам всё ведомо. Но вот чего они не знают — того не знают.

Фаэтон хмуро уставился на звёзды за крыльцом.

— Да что такого важного могло случиться за две недели? — прожалобил Диомед.