Золотая Трансцендентальность - [42]

Часы не замолкали:

— Почему вы один? Отчего не спите глубоким сном? Софотек Аурелиан сулит, что эта Трансцендентальность уйдёт так далеко в будущее, и так глубоко в Разум Земли, как никакая другая не осмеливалась! Вместе единое человечество и сверхчеловечество, может, нырнёт глубже пучины сновидений, а вы не успеваете подготовиться! Чтобы заснуть глубоко, уйдёт не день! Почему вы не спите?

Препираться с часами бессмысленно. Они честно и уже очень давно исполняли долг, в меру своих скромных умственных способностей: напоминали о расписании, о делах, встречах и обязательствах. Полоумно-ликующий тон вызван предпраздничной инструкцией. Раздражаться проку нет.

— Я тебе, заводной дурак, завидую. Тебе душу не терять.

Часы промолчали. То ли ума понять горе Гелия не хватало, то ли во время Шестой, Лебединой Ночи, Разум Земли увидела и в этом механизме "гадкого утёнка", заметила: есть в нём нераскрытые возможности для роста — и наградила часы опасным даром мудрости и дополнительных циклов.

— Снова себя убивать будете? — осторожно спросили часы.

— Нет. Я выжал из симуляции всё. Я столько раз приносил себя в жертву, что в воспоминаниях осталось только пламя. И не помню, и представить не в силах, о чём тогда я смог подумать. Отчего я хохотал перед смертью? Какое озарение пришло к мертвецу? Что за откровение перевернуло бы жизнь навсегда, не сгори я в пламени? Узнать нельзя! И жить теперь нельзя…

Гелий вновь окунулся в скорбное молчание. Во время Трансцендентальности, помимо и многих прочих вопросов, решат, кто же Гелий на самом деле. Поскольку и Гелий, и Курия, да и все остальные будут участвовать, и получат такую мудрость, такую цельность мысли, какую можно получить только раз в тысячелетие, Гелий, в знак уважения к Суду, позволил Трансцендентальному Разуму разрешить дело о его смерти.

Тогда ещё была надежда восстановить предсмертные мысли и вернуть старого себя.

Но не оправдалась надежда. Дело решится не в его пользу.

Гелий произнёс:

— Я потерял всего час, но в том часу оказалось всё. Я сказал — вижу, как излечить хаос в сердце всех вещей. Как? Что я узнал? Как в час тот переменился я?

Тишина.

— Сэр, значит, на праздник вы не пойдёте?

Гелий промолчал.

— Сэр-

— Молчи. Оставь меня на растерзанье думам…

— Простите, сэр, вы попросили-

— Я же потребовал тишины!

— Сэр, вы попросили предупреждать о посетителях.

— Посетитель?

Гелий выпрямился, глаза бдительно загорелись. Кто в канун Трансцендентальности сюда придёт? Разум Гелия мог независимо и параллельно заниматься разными делами, и одна часть разума потребовала у Нисходящей Диспетческой объяснений. Софотек Нисходящий, однако, хлопотал перед Трансцендентальностью, а на месте диспетчера сидел ограниченный парциал, снятый с Левкиоса, одного из сквайров Гелия.

— Милорд, к нам никто не приближается. Корабль уже сел, — заверил он.

— Сел? Каким это образом вы позволили кораблю пришвартоваться?

— Обычной процедурой, милорд. Магнитогидродинамические генераторы нагнали восходящий поток [38], он пробил в короне область более холодной плазмы, по которой судно спустилось к докам. Я час назад отправил отчёт, но сенешаль отказался переслать его дальше. Говорил, вы всей обслуге приказали не беспокоить.

Другая часть разума запустила опознание. Софотеков на месте не было, поэтому Гелий не был уверен в степени разумности отвечающего и в значении обертональной символики. Ответ такой:

— Гелий, гость защищён протоколом Маскарада. Опознание невозможно.

— Скажи тогда, где он?

— Это не входит в мои обязанности.

— Переключи тогда на своего начальника.

— Мой начальник — Гелий из Серебристо-Серой Школы. На данный момент он единственное разумное существо на Массиве…

Одновременно третьей долей ума Гелий обратился к Корифею — парциалу, который следил за перемещениями людей и животных по громаде Массива. Гелий успел застать времена полицейских рассудков — когда людей от всяких нарушений приходилось оберегать надзорными процедурами. У Корифея, старейшего из слуг Гелия, с середины Шестой Эры хранился охранный отдел разума:

— До посетителя — сто двадцать восемь метров. Он в Гелиополе Главном, приближается по осевому коридору командного отсека Нулевой Точки Старшей Золотой Нити.

— Иными словами — идёт к моим покоям?

— Так точно, милорд.

— Почему не остановили? С какой стати пришелец преспокойно пересекает атриум, проходит через внутренние ворота и врата командного отсека и открывает уже мои личные двери?

— По вашему указу.

В ответе Корифея слышался старинный акцент.

— По указу? Я, помнится, приказал меня не тревожить.

— Когда приказы противоречат, я следую более главному. Приоритет того указа — наивысший, насколько могу судить. Зачитаю его повторно:

С древней записи смутно раздался голос — Гелия, хотя сам Гелий его едва узнал. С тех времён изменился и ритм, и лексика, а некоторые выражения Гелий уже тысячи лет не использовал:

— …и заклинаю тебя — ежели вернётся друг мой возлюбленный, целиком, или парциально, или ещё акиобразно [39] — впусти, волоки его внутрь! Отворяй дверцы, разваливай завалы, гаси брандмауэры, обводи простоев мимо — веди поспешно его, или самозванца под его личиной. Приказ да встанет выше остальных — ежели воротится он, ежели позвонит, то прочие дела мои вмиг станут суетой пустою! Ах, если бы! Да будет впущен всякий, кто назовётся Гиацинтом-Подгелием Септимусом Серым…