Золотая шахта - [55]

— Кто эта Терри, о которой Мелани говорит все время? — спросила Патти, которая по-прежнему расстраивалась из-за повышения Рода. У Патти память как у сборщика налогов.

— Терри? — Род изобразил недоумение. — Я думал, ты знаешь. — И оставил Патти сердито глядящей ему вслед.

Терри свернулась на кожаном сидении мазерати, только кончик носа выступал из-под ее просторного мехового пальто.

— Мне нравится ваша дочь, мистер Айронсайдз, — сказала она.

— Кажется, это чувство взаимно.

Род медленно ехал в сторону хребта, Терри высвободила из-под меха руку и положила ее ему на колено.

— Как хорошо было бы, если бы у нас когда-нибудь была своя дочь.

— Да, хорошо, — послушно согласился Род и, к своему крайнему изумлению, понял, что действительно хочет этого.

Он все еще размышлял над этим, поставив мазерати в подвальный гараж своего дома и открывая дверь Терри.

Манфред Стайнер смотрел, как Терри выходит из мазерати и поднимает лицо к Родни Айронсайдзу. Айронсайдз наклонился и поцеловал ее, потом захлопнул и закрыл дверцу мазерати, и рука об руку они вошли в лифт.

— Агентство Петерсона всегда добивается своего, — сказал человек за рулем черного форда, стоявшего в тени гаража. — Дадим им полчаса, чтобы они устроились поудобнее, потом пойдем и постучим в дверь квартиры.

Манфред Стайнер сидел абсолютно неподвижно рядом с частным детективом. Три часа назад по вызову агентства он вернулся в Йоханнесбург.

— Оставьте меня здесь. Отведите машину на угол Кларендон Серкл. Ждите меня там, — сказал Манфред.

— Эй! Вы не хотите… — начал детектив. Он был ошеломлен.

— Поступайте, как вам сказано, — голос Манфреда обжигал, как купорос, но детектив настаивал.

— Вам понадобится свидетель для суда, я вам нужен как свидетель…

— Убирайтесь, — выпалил Манфред, вышел из машины и закрыл за собой дверцу. Детектив еще мгновение поколебался, потом включил мотор и выехал из гаража, оставив Манфреда одного.

Манфред медленно подошел к большому сверкающему спортивному автомобилю. Из кармана он достал складной нож с золотой ручкой и раскрыл большое лезвие.

Он понимал, что машина имеет особое значение для этого человека. Это единственная форма возмездия, которая доступна ему сейчас. Пока Родни Айронсайдз не завершит туннель через Большой Черпак, он не может выступит ни против него, ни против Терезы Стайнер. Он даже не может дать им понять, что подозревает их.

Такие чувства, как любовь, ненависть, ревность, Манфред Стайнер испытывал крайне редко, да и то в самой слабой форме. Терезу Хиршфилд он никогда не любил, как не любил ни одну из женщин. Он женился на ней ради богатства и положения. Эмоция, которую он сейчас испытывал, не была ни ненавистью, ни ревностью. Это была обида. Он оскорбился, что две такие незначительные личности могут сговориться и обманывать его.

Он не станет сейчас врываться в квартиру, угрожая разводом. Нет, он отомстит болезненно, но это будет только частичная месть. Позже, когда Айронсайдз послужит его целям, Манфред растопчет его так же холодно, как наступает на муравья.

А что касается женщины, он испытывал легкое облегчение. Ее безответственное поведение отдает ее полностью на его милость, и по закону, и по требованиям морали. Как только находки за Большим Черпаком сделают его финансово независимым, он отбросит ее в сторону. Она прекрасно послужила его целям.

Путешествие, которое он так спешно прервал возвращением в Йоханнесбург, было связано с покупкой акций «Сондер Дитч». Он посещал основные торговые центры, организуя покупку в определенный день всех доступных акций «Сондер Дитч».

Завершив свое дело, он прикажет детективу отвезти его в аэропорт Яна Смита, там его ждет ночной рейс на Дурбан, где он продолжит приготовления.

Все складывается очень хорошо, подумал он, просовывая лезвие ножа под резиновую прокладку окна мазерати. Быстро повернув нож, он открыл замок окна и распахнул окно. Протянул руку и повернул ручку двери. Дверца раскрылась, и Манфред сел на сидение шофера.

Лезвие ножа было острым, как бритва. Он начал с пассажирского сидения, затем сидение шофера, разрезал кожаную обшиву на полосы, потом перебрался на заднее сидение и там проделал то же самое. Потом открыл панель инструментального помещения, где с своих гнездах лежало множество инструментов, и выбрал гаечный ключ.

Этим ключом он разбил все шкалы на приборной доске, разбитое стекло со звоном падало на пол. Концом ключа он поддел панель розового дерева и сорвал ее, расколов и разбив в щепки.

Вышел из машины и ударил ключом по ветровому стеклу. На стекле появились трещины. Он продолжал бить, не в силах совсем разбить его, но стекло стало непрозрачным.

Потом он бросил гаечный ключ и снова взялся за нож. Стоя на коленях, он ударил по передней шине. Резина оказалась прочнее, чем он думал. Раздраженный, он ударил снова. Нож повернулся в его руке, и лезвие сложилось под ударом. Оно впилось в подушечку его большого пальца, глубоко разрезав ее. Манфред с криком вскочил, прижимая раненый палец. Из раны полилась кровь.

— Mein Gott! Mein Gott! — выдохнул Манфред, придя в ужас при виде собственной крови. Он бросился из гаража, оборачивая раненый палец носовым платком.