Золотая рыбка - [25]

Но на все размышления ей было дано лишь несколько мгновений. Потому что в следующую секунду Натан перешел к более решительным действиям, и Габриель стало уже не до размышлений.

Никогда прежде — правда, она вряд ли могла похвастаться очень уж обширным любовным опытом, — Габриель не испытывала такого потрясающего единения, такой незамутненной общности. Они словно были созданы друг для друга, подходили друг к другу, как ключ к замку, знали самые сокровенные желания, самые чувствительные точки друг друга.

Но когда в кульминационный миг с губ Габриель сорвался торжествующий крик, Натан молчал. Ни разу не назвал ее по имени, не сказал ни единого ласкового слова…

Когда все закончилось, они лежали обнявшись все на том же диване.

— О, Натан, — тихо вздохнула Габриель, на глазах которой стояли слезы. Никогда ей еще не было так хорошо.

Приподняв голову, она поцеловала его в плечо. Но Натан не ответил, даже не шевельнулся, просто лежал, неподвижный и какой-то мгновенно отстранившийся, чужой, хотя рука его все еще по-хозяйски покоилась на ее бедре. И, почуяв эту отчужденность, Габриель мгновенно окунулась в море прежних сомнений и терзаний.

Что же она наделала? Как могла так забыться?

Делия всегда учила ее, что лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Но, кажется, сегодняшняя ситуация не подпадала под общее правило. Уж лучше бы она, Габриель, до конца жизни томилась по несостоявшемуся, чем познала бы то мучительно-острое сожаление пополам со стыдом, что обрушилось на нее сейчас.

Переспать с мужчиной в первый же вечер! Да не просто с каким-то абстрактным понравившимся ей мужчиной, а с сыном Жерара. Бежать! Бежать без оглядки и как можно скорей! Оказаться за тридевять земель отсюда, забиться в нору, зализать раны, а уж обдумывать случившееся, гадать, как теперь выкручиваться, она будет потом, потом…

Габриель облизнула сухие, спекшиеся губы.

— Натан…

Он лежал, вперив невидящий взгляд в потолок. Даже странно, обычно после секса с такой вот случайной подружкой на один вечер он становился суетлив и деятелен. Вскакивал, предлагал сварить кофе. Включал музыку. Сейчас же ему абсолютно не хотелось суетиться, шевелиться и то не хотелось. Так бы лежал и лежал в блаженном оцепенении.

Нет, так тоже нельзя. Борясь с собой, Натан приподнялся на локте и зевнул. Теперь надо бы предложить отвезти ее домой. Вот хорошая проверка для женщины, с которой оказался в одной постели… или на одном диване, но это не суть как важно. Будет ли она липнуть к тебе или поведет себя независимо. Потому что стоит хоть чуть-чуть уступить, проявить слабину, позволить любовнице остаться на ночь, и все, пиши пропало. Не успеешь оглянуться, как в ванной у тебя прочно поселится ее зубная щетка, на полочке под зеркалом выстроится ряд загадочных флакончиков, а однажды утром, роясь в ящике для белья, ты вытянешь оттуда кружевные трусики… Хотя сейчас, например, он поймал себя на мысли, что не отказался бы наткнуться в каком-нибудь неожиданном месте на трусики Габриель. А еще лучше, на нее саму в этих трусиках, чтобы можно было неторопливо снять их с нее, а потом…

— Натан… — повторила Габриель странным, сдавленным голосом, отрывая его от сладостных фантазий.

— Да? — Он с трудом подавил непривычный порыв обнять ее и притянуть к себе. Нет, не стоит давать волю телячьим нежностям, увязнешь — потом не выпутаешься.

Габриель чувствовала, как с каждой секундой он все больше отдаляется от нее. Странно, неестественно как-то: несколько минут назад они горели единой страстью, а сейчас снова стали чужими друг другу людьми.

Похолодевшими пальцами она провела по груди Натана.

— Наверное, мне пора идти.

Он едва сдержал вздох облегчения.

— Вот и ладненько, — легко согласился он. — Сейчас оденусь и отвезу тебя.

— Я вполне могу вызвать такси.

— Я же сказал, что отвезу тебя! — Тон Натана не оставлял места для дальнейшей дискуссии.

Габриель подавила вздох. Кажется, она предпочла бы его обществу безликое одиночество такси. Ведь недавний пылкий любовник даже не попробовал хотя бы неискренне, хотя бы приличия ради предложить ей остаться. И никакие долгие объяснения уже не нужны. Все ясно и так…

Вернувшись после очередного долгого дня домой, Натан смешал себе коктейль и поставил пластинку с любимой «Лунной сонатой». С бокалом в руке он подошел к двери в садик на крыше и поглядел на раскинувшуюся далеко внизу панораму ночного города. Сколько огней! Повсюду что-то светит, мигает, вспыхивает и гаснет снова. Совсем рядом и низко, буквально лавируя между высотными домами, прострекотал вертолетик — должно быть, полиция.

Луч прожектора скользнул по крыше, и Натан заметил, как в нескольких дюймах от его ноги что-то сверкнуло отраженным светом. Нагнувшись, он подобрал крошечную вещицу и удивленно уставился на нее. Порванная цепочка с кулоном — маленьким сапфиром в золотой оправе. Да ведь это же кулон Габриель! Должно быть, цепочка оборвалась, когда молодая женщина, споткнувшись в дверях, начала падать, а он бросился, чтобы успеть подхватить ее.

Натан мгновенно вспомнил, как украшение висело на груди его прелестной гостьи, привлекая внимание к безупречно гладкой коже и приоткрывающейся в вырезе платья ложбинке между полными округлыми грудями. Волнующие воспоминания! А вслед за ними перед мысленным взором Натана предстала Габриель уже во всем великолепии наготы — такой, какой видел он ее в минуты страсти, соединившей их на том самом диване, с которого он только что встал.