Золотая пучина - [157]
Переполнилась Безымянка. Тихая летом, она зверем бросалась сейчас на берега, мутными валами захлестывала прибрежные тальники. На берегах, на припеках оголилась земля, и первые кандыки лиловыми звездами расцвели на полянах у самых сугробов. Местами кандыки протыкали тонкую оледенелую корку и цвели прямо в снегу.
Ксюша вышла на крыльцо конторы. Вздохнула.
— Вот и конец.
Она обхватила перила, прижалась горячей щекой к холодному шершавому косяку. Вот на пригорке стоят берёзы, а под ними могила.
Прииск для Ксюши был родным, близким, и мысль о том, что теперь она здесь чужая, показалась ей невероятной. Чужая на том самом прииске, который она открыла, где проходила с товарищами первый шурф, где вместе со всеми переживала тяжёлые дни забастовки и отгоняла от шахты штрейкбрехеров, где похоронила, Михея.
За плотно прикрытой дверью слышались голоса.
— За новую жизнь Богомдарованного!
— За нового хозяина прииска! За господина Ваницкого!
— Ур-ра-а!
Заныло сердце у Ксюши. Опустив голову, она тихо сошла с крыльца и направилась по тропинке к ключу. Вспомнились последние бурные события.
На второй день пасхи прибежала к Арине Матрёна, простоволосая, растрёпанная, с заплаканными глазами, Вбежала в избу и упала на колени.
— Ксюшенька, родненькая, выручай. Только на тебя и надежда. Этот из банка-то, Пал Падыч-то, змей, вернулся и деньги требует. Острогом грозится. Господи боже ты мой! Да што же такое будет, ежели Устинушку, в тюрьму-то посадят. Ксюша, не допусти.
Накинув шаль, она выбежала во двор, а рядом с ней бежала Арина. Хватала её за руки, уговаривала:
— Опомнись, Ксюша, опомнись. У тебя, лапушка, сердечко-то доброе, да ещё глупое, несмышлёное, вот ты и бросаешься золотом, будто мякиной. Намеднись хотела артельщикам золото подарить. Одумалась. Небось благодарна Арине. Теперь хочешь Устина выкупить, а то не подумала, самой-то, поди, тоже надобно жить. Ты наплюй, касатушка, на Устина-то. Тьфу, тьфу. Ему, кобелю, тюрьма на пользу пойдёт. Может, хоть малость о людях подумает, а то закусил — удила, и сам чёрт ему не родня. Тьфу, не к ночи будет помянут, нечистый. Опомнись, Ксюшенька.
— Што, кресна, говоришь? Как буду свадьбу играть, ежели дядя в тюрьме? Я места себе не найду. Наплюю сама на себя. Не уговаривай. Человек же дядя Устин.
— Много ты, голубушка, от него человечьего видала? Вожжи да кнут. Одна печь по тебе не ходила, так твоей головой чуть печь не разбил. Печальница ты людская. Подумай, кто о тебе попечалится?
Ксюша вырвалась. Побежала в хлев. Там, под яслями зарыт у неё мешочек с золотом. Второй — в сене на сеновале. Ещё один — в огороде, в капустном рассаднике.
Откупила Устина. Вернулась к Арине, а там её дожидался адвокат господина Ваницкого. С ним бывший староста, понятые.
— Здравствуйте, Ксения Филаретовна. Рад познакомиться с вами. Очень рад. Господин Ваницкий купил на торгах Богомдарованный прииск. Я его адвокат…
— А-а-а, — закричала Арина. — Сиротинушка ты моя. А я его, лиходея, чаем поила!
Передача прииска длилась недолго. Мусоля карандаш, Ксюша подписалась под какой-то бумагой. Увязала в узел постель, измазанную глиной шубейку, платок, рукавицы. Новый управляющий обещал по первой летней дороге привезти в село её вещи — и всё.
Подошла Ксюша к Безымянке. Ревмя ревел вспенённый ключ. Взошла на мост. Своими руками помогала она мужикам подтаскивать брёвна на этот мост. Остановилась. Увидела кедр, засохший, склонившийся к самой. воде. Тот самый кедр, в тени которого Ксюша варила кашу сенокосчикам в былые годы. Тот самый, что подмыла прошлый год Безымянка. Бурлили в его корнях быстрые струи. Шапки пены, большие, бурые, крутились между корней. Стоял кедр и дрожал. Тянул к ключу голые ветви.
Холодно на мосту. Ветер пронизывает. Девушка запахнула жакетку.
— Ксюша… Ксюша-а…
Девушка взрогнула. Рядом стоял Ванюшка. Глаза тревоги полны. Схватил её за руку и потянул с моста.
— Ты ково это удумала? Пошто уставилась в воду?
— С Безымянкой прощаюсь. Сила в ней, Ваня. Бежит она, а куда? Далеко, поди.
Отошла от моста вместе с Ванюшкой. Прижалась к нему.
— Ваня!
— Што, Ксюша? Што? — большая забота на лице у Ванюшки.
Хорошо, спокойно с Ванюшкой. Если б он обнял сейчас, поцеловал, так, поди, тревога разом рассеялась бы. А тревога большая. Новая жизнь начинается. Обернулась Ксюша к Ванюшке. Потянулась к нему. Ванюшка крепче сжал её руку.
— Ксюха, неужто с прииском — всё?
Сказал и голос прервался. Снова спросил:
— Неужто с прииском — всё?
— Всё, Ваня. Конец.
— А золота у тебя сколь осталась?
— Нисколечко. Всё отдала за дядю Устина.
— Всё? — Темная туча на лицо набежала. — Надо было хоть малость оставить.
— Да как же, Ваня, оставишь-то. Острогом дяде грозили.
— Жить как будем?
— Как прежде, Ваня. Может, на прииск робить наймёмся. Может, пахать зачнём.
Сильнее помрачнел Ванюшка, а Ксюша, заглядывая ему в глаза, говорила быстро, без остановки:
— Ваня, любовь наша осталась. Любовь! Дом новый. Кони. Мельница. У меня добра целые сундуки. Ванюшка, очнись. Как раньше-то жили? Припомни.
— То раньше, — и опустил голову. — В город была охота… Ну, ладно, иди на село, а я на Устиновский прииск пойду. Тятька послал караулить. Сторожей-то теперича нет, так мы с Сёмшей за сторожей. А забирать оборудование только на красной горке почнут. Иди. Я к самой свадьбе подъеду.
В новом романе автор продолжает рассказ о судьбах героев, знакомых нам по книге «Золотая пучина». События развертываются в Сибири в первые годы Советской власти.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Литовский писатель Йонас Довидайтис — автор многочисленных сборников рассказов, нескольких повестей и романов, опубликованных на литовском языке. В переводе на русский язык вышли сборник рассказов «Любовь и ненависть» и роман «Большие события в Науйяместисе». Рассказы, вошедшие в этот сборник, различны и по своей тематике, и по поставленным в них проблемам, но их объединяет присущий писателю пристальный интерес к современности, желание показать простого человека в его повседневном упорном труде, в богатстве духовной жизни.
В романе известного венгерского военного писателя рассказывается об освобождении Будапешта войсками Советской Армии, о высоком гуманизме советских солдат и офицеров и той симпатии, с какой жители венгерской столицы встречали своих освободителей, помогая им вести борьбу против гитлеровцев и их сателлитов: хортистов и нилашистов. Книга предназначена для массового читателя.
Книга калужского писателя Михаила Воронецкого повествует о жизни сибирского села в верховьях Енисея. Герои повести – потомки древних жителей Койбальской степи – хакасов, потомки Ермака и Хабарова – той необузданной «вольницы» которая наложила свой отпечаток на характер многих поколений сибиряков. Новая жизнь, складывающаяся на берегах Енисея, изменяет не только быт героев повести, но и их судьбы, их характеры, создавая тип человека нового времени. © ИЗДАТЕЛЬСТВО «СОВРЕМЕННИК», 1982 г.