Золотая осень - [3]
Эта ситуация как нельзя лучше соответствовала планам НАТО провести общую модернизацию своего ядерного потенциала в Европе, который предстояло перевести с авиационных носителей на ракетные. Даже по мнению Киссинджера «СС–20 явились скорее предлогом для развертывания американских ракет, чем его причиной…»[10]
Решение о возможности ядерного довооружения НАТО было принято на его сессии 30–31 мая 1978 г. Европейские союзники США надеялись использовать переговоры по ОСВ для сбалансирования ситуации в регионе, но Картер счел, что это еще более затруднит достижение соглашения, и не допустил европейцев к переговорам. По мнению И. Ванден Берге «западногерманский канцлер Шмидт… был возмущен тем, что Картер не захотел размещать евроракеты в рамках переговоров об ОСВ–2… Шмидт не верил, что США были готовы обеспечить эффективную защиту Западной Европы. Теперь же, чтобы доказать постоянное американское участие в обороне Западной Европы, и в НАТО, и в Пентагоне стала рассматриваться возможность размещения нового американского ядерного оружия в Западной Европе»[11].
В 1979 г. НАТО еще не принял окончательного решения о размещении новых ракет. По воспоминаниям Г. Корниенко «Запад подавал нам соответствующие сигналы: пусть СССР «раскроет карты», из которых было бы видно, что он не станет развертывать ракет СС–20 больше (в пересчете на боеголовки), чем было ракет СС–4 и СС–5, а еще лучше — ограничится несколько меньшим их числом с учетом более высоких качественных характеристик. Тогда озабоченность западноевропейцев, как и вопрос о размещении новых американских ракет в Европе, будет снята»[12]. Об этом беседовали летом 1979 г. канцлер ФРГ Г. Шмидт с советским премьером А. Косыгиным. Но при обсуждении в Политбюро против такого варианта стал протестовать Министр обороны Д. Устинов: ”Ишь чего захотели, раскрой им наши планы. Да еще скорректируй их! А кто даст гарантии, что они после этого откажутся от своих планов?»[13] «В московском Политбюро министр обороны докладывал: зачем вести переговоры? Ведь у нас ракеты, а у них — ничего. Так чем же они могут заплатить?»[14] — пишет Г. Шмидт. Устинов считал, «что НАТО все равно, чтобы мы ни сделали, разместит в Европе свои новые ядерные ракеты средней дальности», и потому неважно, дадим ли мы им к этому поводы. «Что, снова будем плестись в хвосте?» — добавил он в разговоре с Громыко[15]. СССР не пошел на уступки. Политбюро согласилось с Д. Устиновым.
Позиция Политбюро игнорировала опасность размещения новых ракет вблизи СССР и преувеличивала влияние пацифистских сил в Европе, которым удалось в 1978 г. «завалить» размещение американского нейтронного оружия. Однако к осени кремлевское руководство с некоторым опозданием оценило масштабы угрозы — 6 октября Брежнев заявил о готовности демонтировать часть ракет СС–20 и вывести часть войск, если НАТО откажется от размещения американских ракет.
Запад не счел этот ответ удовлетворительным. Для США вопрос о размещении оружия средней дальности был не столько военным, сколько политическим. Америка стремилась усилить привязку к себе европейских союзников. В то же время Бжезинский развивал теорию, по которой атомный шантаж Западной Европы со стороны СССР может привести к ее «финляндизации»[16]. Правда, никаких признаков стремления СССР изменить послевоенный раздел Европы в это время не наблюдалось.
12 декабря 1979 г. на сессии НАТО было принято решение о размещении в Европе 108 ракет «Першинг II», способных достигать территории СССР в считанные минуты, и 464 крылатых ракет «Томагавк». Решение было «двойным» — оно оставляло возможность для переговоров с СССР, в итоге которых могло быть отменено. Однако СССР, столкнувшись с таким «шантажом» (или переговоры, или размещение ракет), выдвинуло свой ультиматум — отказ от «переговоров с позиции силы», переговоры — только после отмены «двойного решения». Одновременно пацифистское движение Европы вступило в бой с планом размещения ракет, но неуступчивость СССР ослабляла противников НАТО.
Безопасность Советского Союза оказалась под угрозой, гораздо большей, чем прежде, что подрывало одну из основ внешней политики СССР. Брежнев болезненно переживал кризис политики «разрядки». В то же время Картер в условиях предвыборной борьбы с радикально националистической альтернативой Р. Рейгана решил играть «на поле противника» и демонстрировать неуступчивость в отношении СССР. Но Рейган здесь был гораздо сильней.
