Золотая Орда. История в имперском контексте - [27]

После бурной внешнеполитической деятельности его отца политика Джанибека выглядит более миролюбивой, хотя на самом деле она таковой вовсе не была. В отношениях с Русью он последовательно поддерживал в качестве великих князей представителей московского дома — Семена и Ивана II, сыновей Ивана Калиты. Однако благоразумно не давал им чрезмерно усиливаться за счет подчинения других князей. Так, конфликты тверских и нижегородских правителей хан разбирал сам, подчеркивая их самостоятельность по отношению к Москве. Подобно своим предшественникам, он покровительствовал и русской церкви, правда, есть основания полагать, что однажды он предпринял попытку обложить православное духовенство налогами — чего не делали золотоордынские ханы ни до него, ни после.[186] Тем не менее, в целом отношения хана с русской церковью складывались положительно, и в летописной традиции он назван «добрым царем». Таким образом, в отношении Руси он проводил мирную политику, но в отношении других вассалов и соседних государств действовал более агрессивно.

Вскоре после вступления на трон в 1342 г. Джанибек выдал ярлык венецианским купцам, подтверждавший ярлык Узбека 1332 г., — о владении колонией в Азове и освобождении от некоторых налогов и сборов. Но уже годом позже случилась катастрофа: знатный венецианец Андреоло Чиврано оскорбил в порту Таны ордынского подданного Ходжу Омара, который дал ему пощечину, в ответ на что венецианец заколол своего противника. Ордынское население, уже давно копившее недовольство по поводу наглого поведения итальянцев, ссылавшихся на ханские пожалования, устроило погром всех «латинян» в городе, причинив в итоге ущерба одним только венецианцам на 300 тыс. золотых флоринов, а генуэзцам — на 350 тыс. Джанибек, узнав о событиях в Тане, принял сторону своих подданных и приказал бросить в тюрьму всех итальянских торговцев в Орде и официально издал ярлык и запрете торговли во всех итальянских колониях.[187]

Узнав об этом, венецианский сенат арестовал А. Чиврано, судил и приговорил его к пятилетнему изгнанию из Венеции. Об этом в 1344 г. было сообщено Джанибеку, который готов был удовлетвориться этим и принял венецианских послов весьма благожелательно. Но тут вмешалась Генуя, которая опасалась, что Венеция, пользуясь благосклонностью хана, получит новые привилегии. Генуэзский дож Симоне Боканегра обратился к своему венецианскому коллеге Андреа Дандоло, и в июне 1344 г. обе республики предъявили фактически ультиматум хану Золотой Орды: они потребовали восстановить торговлю с итальянскими колониями в полном объеме и возместить убытки, причиненные погромом в Азове. В ответ хан, использовав в качестве предлога нежелание Венеции выдать ему А. Чиврано, осадил Кафу, но его действия оказались неудачными: не имея возможности осадить город с моря, хан не смог воспрепятствовать поставкам в город продовольствия и боеприпасов и был вынужден отступить. В 1346 г. Джанибек вновь осадил Кафу, причем во время этой осады приказал перебросить катапультой через городскую стену труп человека, умершего от чумы, которой заразились кафинские генуэзцы, некоторые из них бежали в Европу, принеся туда и болезнь, послужившую причиной печально известной эпидемии 1348–1349 гг. Однако даже «биологическое оружие» не помогло хану, и он вновь потерпел неудачу. В результате его единственной возможностью наказать итальянцев стало сохранение запрета на торговлю с ними.[188]

Поскольку к этому времени морская торговля в Причерноморье (контролировавшаяся именно венецианцами и генуэзцами) являлась основным торговым каналом для Золотой Орды, от запрета страдали не только итальянцы, но и ордынцы, а сам хан терял немалые средства из-за непоступления в казну торговых сборов. Стороны не желали уступать друг другу, пока не выяснилось, что генуэзцы стремятся убедить хана вести все торговые дела через Кафу, а сами препятствуют венецианским дипломатам добраться до ордынских владений и начать переговоры с ханом. Недоверие союзников друг к другу заставило их наперегонки искать сближения с Джанибеком, и в 1347 г. хан и правительства итальянских республик достигли компромисса: хан позволил итальянцам вновь вести торговлю в Крыму и Северном Причерноморье, однако в своем новом ярлыке венецианцам Азова повысил торговый налог (тамгу) с 3 до 5 %.[189]

Возникает вопрос: как какие-то небольшие итальянские поселения на черноморском и азовском побережье рискнули вступить в прямое противостояние с Золотой Ордой, которая и сама по себе была могущественным государством, да еще и принадлежала к монгольской имперской системе? Дело в том, что и сами итальянские торговые республики (в первую очередь — Венеция[190]) являлись своеобразными империями — пусть даже и «морскими»: они имели многочисленные торговые и военные базы во многих частях Европы и Азии, обладали огромными материальными ресурсами. Кроме того, они, по-видимому, понимали, что в условиях начинающегося распада имперской системы (междоусобицы в Чагатайском улусе и Иране, антимонгольские движения в Китае) Золотая Орда не сможет в полной мере использовать свой имперский статус и, по сути, окажется одна против целого ряда европейских государств — что в конечном счете и произошло. Однако, как оказалось, венецианцы и генуэзцы переоценили свои возможности и были вынуждены пойти на соглашение с ханом, поскольку нуждались в восстановлении мирных и торговых отношений не меньше, чем сам Джанибек.