Золотая Орда. История в имперском контексте - [12]
Тем не менее, стремление к самостоятельности внутри собственного улуса отнюдь не означало, что Менгу-Тимур решил устраниться от общеимперских дел. Напротив, в течение всего своего правления он принимал деятельное участие в политике Монгольской империи и государств других Чингизидов. Уже вскоре после своего прихода к власти, в 1268 г., он вмешался в борьбу между Хайду, внуком Угедэя, и Бораком, правителем Чагатайского улуса. Поскольку Борак был ставленником Хубилая, Менгу-Тимур принял сторону Хайду и направил ему на помощь 30 000 воинов под командованием Беркечара, брата Берке. Годом позже разгромленный Борак, так и не получивший поддержки от императора Юань, был вынужден пойти на переговоры со своими победителями.[66]
В 1269 г. в долине р. Талас состоялся курултай с участием правителей и царевичей из улусов Джучи, Чагатая и Угедэя. На этом курултае было принято два важнейших решения: во-первых, как уже упоминалось выше, правители трех улусов объявили себя ханами, равными по статусу друг другу. Во-вторых, Хайду и Менгу-Тимур отторгли от Чагатайского улуса около трети территории в свою пользу — позволив, впрочем, Бораку компенсировать потери за счет похода против ильхана Абаги — последнего улусного владетеля Чингизида, продолжавшего признавать сюзеренитет монгольского хана.[67] Характерно, что ни Хубилай, ни его представители в этом съезде не участвовали. На основании этого иногда делается вывод, что Монгольская империя после Таласского курултая распалась на независимые государства,[68] однако это было не совсем так. Участники курултая обвинили Хубилая в нарушении монгольских имперских традиций, чрезмерной «китаизации» и признали недостойным возглавлять Монгольскую империю. Но тогда же в качестве претендента на монгольский трон был выдвинут Хайду, внук Угедэя, являвшийся ревнителем древних обычаев, который вскоре, в 1271 г., с соблюдением всех необходимых ритуалов и был провозглашен новым ханом.[69] Думается, эта дата неслучайна: ведь в этом же году Хубилай провозгласил основание империи Юань в Китае, и Хайду, принимая ханский титул, подчеркнул, что именно он является защитником монгольских имперских ценностей, а не Хубилай, воспринявший культуру покоренного китайского народа.
На наш взгляд, Таласский курултай преследовал цель не расколоть, а, напротив, сохранить империю — пусть даже и в виде союза фактически независимых государств-ханств. Правителям улусов претила мысль о том, что главой государства будет отдаленный правитель (тем более, провозгласивший себя китайским императором), и они пришли к решению, что более эффективным окажется самостоятельное решение внутренних вопросов в каждом улусе, тогда как споры между ними будет решать новый хан — ими же избранный Хайду. Как мы увидим далее, подобной позиции в целом придерживались и преемники Менгу-Тимура на троне Золотой Орды.
После курултая 1269 г. Менгу-Тимур и другие улусные правители еще более активно включились в имперскую политику — уже в качестве равноправных ее участников, а не просто подчиненных монгольского хана. Следствием курултая и его решений стали новые политические альянсы на имперском пространстве, и Менгу-Тимур был одним из деятельнейших их участников.
Однако он был слишком прагматичным политиком, чтобы надолго связать себя союзническими обязательствами с каким-то одним ханом-Чингизидом. Увидев, что Хайду после победы над Бораком не стал довольствоваться статусом самостоятельного правителя, а в 1271 г. сам объявил себя монгольским ханом в противовес Хубилаю, золотоордынский хан немедленно выразил поддержку Номогану — сыну Хубилая, который был отправлен отцом на войну с Хайду. Более того, согласно источникам, Менгу-Тимур и Хубилай заключили соглашение о взаимопомощи в подавлении внутренних мятежей во владениях друг друга. Когда же Номоган добился в борьбе с Хайду определенных успехов, Менгу-Тимур вновь склонился к союзу с Хайду, и, когда в 1278 г. сын Хубилая был предан своими нойонами и захвачен в плен сторонниками Хайду, последний отправил пленника к Менгу-Тимуру, который держал его у себя до самой своей смерти, тем самым гарантируя миролюбивую политику Хубилая в отношении Золотой Орды.[70]
Обеспечив невмешательство монгольских ханов (как Хубилая, так и Хайду) в дела Золотой Орды и, более того, добившись признания себя в ханском достоинстве со стороны других Чингизидов, Менгу-Тимур активизировал внешнеполитическую деятельность и на других направлениях.
Так, он укрепил свое влияние на Руси — причем не с помощью военной силы, как некогда его дед Бату, а благодаря тому, что первым из правителей Золотой Орды выдал вышеупомянутый ярлык русской православной церкви, освобождающий ее от любых налогов и сборов. Тем самым он приобрел себе влиятельного союзника в лице православного духовенства, которое с этого времени старалось поддерживать среди населения русских княжеств лояльность по отношению к ханам Золотой Орды, которые на Руси стали именоваться «царями» — ранее в русской политической традиции так титуловали византийских императоров.
