Зодчий - [140]

Он призвал всех граждан города от мала до велика вооружиться и стать на защиту Бухары. Но тархан еще не ведал о том, что Абулхаирхан, уже захватив город Яссы — крепость против кипчаков на берегу Сайхуна, двинулся на Самарканд.

В воскресенье, в трех фарсангах от Каршинских ворот Будары произошло столкновение войск царевича с бухарцами, и в этой короткой стычке бухарцы были разбиты наголову. Раненному в бою Шаху Малику-тархану с небольшим конным отрядом удалось скрыться в городе. Тут же был издан указ усилить оборону крепостных стен, а особенно Каршинских. Самаркандских и Мозор-Шарифских ворот. Среди конных, вошедших в город вместе с раненым Маликом-тарханом, был и Заврак Нишапури.

Испросив разрешения сотника, он помчался с печальной вестью в махаллю Деггарон, ему предстояло сообщить зодчему и уста Нусрату о гибели в бою Зульфикара и их внука Меморбека.

Заплакала в голос, запричитала старая мать Зульфикара, застыл словно каменное изваяние старик зодчий, матери Зульфикара вторила Масума-бека.

Побледневшая как полотно Бадия стремительно вбежала в дом, сорвала с гвоздя халат мужа, накинула его на себя, натянула его сапоги и, подоткнув под шапку косы, перепоясалась широким ремнем. Острый кинжал Бадия сунула за голенище, а дамасскую саблю Низамеддина взяла в руки.

— Не надо отговаривать меня, — сказала она родным. — Не плачьте, мама, я отомщу за сына и мужа.

Она вскочила на коня Заврака, которого тот успел напоить.

— Вы, Нишапури, пойдете, пешком. Не могу я явиться на службу к тархану без коня.

Она огрела плетью коня и поскакала к Каршинский воротам.

Вслед за нею, выхватив саблю, по узким улочкам бросился бегом и Заврак Нишапури.

Улицы были пустынны. Люди, узнав о том, что раненый тархан находится в городе, притаились в своих домах. И еще сильнее перепугались жители, услышав весть о том, что город окружен врагом. Бухара, казалось, вы мерла, и лишь у ворот и на стенах толпились воины, готовясь к обороне. А в самом сердце города хмуро и горделиво возвышался Минораи Калан. Затаились в новом медресе и преподаватели и учащиеся, Сейчас им и мышиная нора показалась бы раем, Полководец всмотрелся в подскакавшую на коне Бадию. За ней подоспел и Заврак Нишапури.

— Кто ты? — спросил старый полководец.

— Бадиуззаман, — ответила Бадия.

— А где ты был до сих пор, Бадиуззаман?

— Сейчас не время спрашивать об этом, господин начальник.

Стерев кровь с рассеченного лба, полководец кивнул Завраку:

— Поди, братец, возьми себе коня.

Но тут к полководцу подскакал воин и что-то шепнул ему на ухо. Старый воин вздрогнул и провел ладонями по лицу: его светлость господин тархан покинул сей мир!

Началась подготовка к обороне. На ворота и крепостные стены втаскивали смолу, каменные Глыбы, корми ли и поили коней.

К вечеру прискакавший конный сообщил, что ворота Шейх Джалал открыты и враг просочился в город.

— Спаси и помилуй аллах! Значит, среди нас есть предатель! Кто приказал открыть ворота?

И вместе со своими воинами он поскакал туда. Но враг уже затопил улицы города, и битва началась среди домов.

Словно одержимая, Бадия врезалась в ряды неприятелей, рубя направо и налево. Лиц она не различала. Бот кто-то грузно упал почти под ноги ее коня, а Бадия уже снова занесла острую дамасскую саблю, и еще один враг, словно кланяясь, плюхнулся на землю. Какой-то конный сзади занес саблю над головой Бадии, но Заврак поверг его молниеносным ударом и тут же свалился сам, сраженный вражеской саблей. Бадия ничего не видела. Она рубила врагов, попадавших под взмах ее сабли. Казалось, будто какая-то неистовая, какая-то сверхъестественная сила вселилась в нее, она метала вокруг огненные взгляды, словно дикая кошка, и рубила, рубила каждого, подвернувшегося под ее руку. Она не чувствовала, что конь под нею устал, еле держится на ногах, она видела перед собой только врага, и каждый удар ее сабли поражал намеченную цель. О, если бы можно было прыгнуть им на грудь, впиться зубами им в глотку. Вражеские солдаты стали с опаской поглядывать на этого одержимого, который действовал ловко, умело. Страх вселялся в их сердца. Этот одержимый только что погубил разом четверых.

И старый полководец, храбро сражавшийся позади Бадии, подумал: «Вот как наши бьются, не щадя жизни, а ведь нас предали, открыли ворота…»

Уклоняясь от сабель, полководец врезался в самую гущу неприятеля, он подбадривал своих воинов, хотя и понимал, что придется отступать — слишком уж велико было численное преимущество нападающих.

А воин, назвавшийся Бадиуззаманом, и вовсе не думал об опасности, не думал о том, что в любую минуту сабля врага может снести ему голову, он действовал стремительно и проворно, преследуя неприятеля и сам первый нападая на них, был дерзок до безумия и в конце концов вверг в ужас людей Абусаида. Еще трое вражеских воинов, ворвавшихся в узкую улочку, были опрокинуты храбрым бухарцем, остальные, повернув коней, в страхе поскакали к широкой улице, туда, где были их собратья. Бадия бросилась вслед за ними. Выскочив на площадь напротив медресе, она вновь кинулась в бой, вместе с подоспевшими бухарскими воинами. Но битва на площади у самого медресе Улугбека была недолгой. Воины Абусаида наводнили всю площадь и порубили бухарцев.